Ридоп неотвязно следовал за герцогом, уверенный, что тот приведет его в свое тайное убежище.

Иещеуб, наконец-то достиг цели — самого отдаленного продовольственного подвала. Кажется, никто не заметил. А если кто и видел, как он спускался вниз, ничего страшного. Наверное, уже весь дворец в курсе, что узурпатор велел свергнутому правителю спрятаться. Пусть думают, что герцог скрывается в одном из многочисленных подвальных помещений. Логично. И множество потаенных уголков, и от провизии недалеко.

Иещеуб последний раз оглянулся, прихватил окорок на первое время (потом всегда можно вернуться за продуктами) и при помощи замаскированного рычага привел в действие скрытый механизм. Часть стены повернулась вокруг своей оси, открывая темный проем начала тоннеля.

— Минуточку внимания.

Спокойный голос прозвучал словно гром среди ясного неба. Герцог так и застыл на полушаге, парализованный. Вот, оно, «кто не схоронился, я не виноват»…

— И ты, товарищ первый секретарь геркома, выходи из своего укрытия. У меня к вам обоим имеется пара наставлений, перед тем, как расстаться.

Уже ставшие казаться кошмарным сновидением, далеким и нереальным, горные стервятники вновь превратились в ужасную, несправедливую действительность. И об этом возвестил голос, который Ридоп надеялся уже никогда не услышать. Или, при благоприятном стечении обстоятельств, услышать доносящийся с мольбой о пощаде из пыточной Паханата. Голос приближенного сумасшедшего короля.

Епископ вышел из-за бочки с солонинной, за которой прятался от Иещеуба и стал возле герцога. Оба одновременно бросили быстрые взгляды на распахнутый ход.

— Да не коситесь вы на калитку. Через несколько минут я вас отпущу. Хочу, чтобы вы меня только выслушали, внимательно, и хорошо запомнили все, что скажу, — спокойно пресек попытку к бегству Лобадес, появляясь перед взором ничего не понимающих епископа и герцога. Причем оба не заметили откуда он вышел. Словно вырос из-под земли. От этого остатки сил, которых возможно хватило бы на последний рывок, покинули бывших управителей герцогства, духовного и мирского, и они безропотно и обречено уставились на приближенного короля-завоевателя.

— Итак, господа-товарищи, как это не странно, но я действительно намереваюсь вас отпустить. Хотя, согласитесь, гораздо проще было бы лишить вас жизней. Как говорит Пахан, нет человека — нет и проблемы. Но я даю вам последний шанс. Верю я в людей. Даже в самых испорченных. Причем последние события подтверждают, что не зря. Может и вы исправитесь. То что Пахан рано или поздно узнает о произошедших здесь событиях, я ни сколько не сомневаюсь. Как и в том, что вы оба намереваетесь известить его об этом, тем самым попытаетесь вымолить у него прощение. Но, я надеюсь, после того, как выслушаете меня, то кардинально поменяете свое намерение и будете горячо и искренне молиться кто кому хочет, — Лобадес многозначительно взглянул на Иещеуба, от чего у того сковало сердце ужасом, и вся поверхность тела покрылась гусиной кожей, — о том, чтобы я как можно позже попал в руки Пахановых палачей. Может я и могу долго выдерживать пытки, и какие-то тайны так и останутся тайнами, уйдя со мной в могилу, только я не буду столь же стойким по отношению к сведениям, касающихся ваших персон. Тем более, они послужат достойным оправданием действиям моего короля. Мне известно, что не смотря на то, что ты, герцог, слывешь строгим поборником истинной веры и на пару со своим духовником жжешь своих подданных за малейшее подозрение в ереси, вы будто соревнуетесь друг с другом, кто больше, на самом деле ты еще являешься Верховным Магистром секты сатанистов, на сей раз на пару со своей супругой…