– Да хоть четыре, – поморщилась я. – Меня интересует не результат, а сам процесс. Где и как вы его упустили?

Арбалетчик подскочил как ошпаренный. Коняга недовольно всхрапнула, сбиваясь с шага. Я поспешила утешить стрелка еще одной монеткой.

– Не вешайте лапшу на уши. Оборотень был белым, как снег, а этот седой и облезлый. Матерый волчара, но, к сожалению, почти без зубов. Где вы его раздобыли?

Арбалетчик поежился, помялся, но четвертая монетка распахнула шлюз его красноречия.

– Ехали мы, значит, полем… – наклонившись к моему уху, жарко зашептал он. – С дозора ехали. И тут – волчище. Близенько пронесся, локтях в ста. Кони спокойные, привычные, мы их развернули – и в погоню. Ух, как он улепетывал! С борзыми не догонишь. Хорошо, степь кругом, ни кустика, ни речушки, далеко видать. Версты полторы мы его гнали, да только хрен догнали б, не нырни он в рощицу. Ма-аленькая такая рощица, осин десяток да лозняки. Ну, мы спешились, оцепили рощицу и давай палками по стволам молотить! Аж в ушах засвербело! Матерый сразу выскочил, мы его живенько уделали, глядим – не тот! Стали дальше сходиться, однако ж без толку! Ей-ей, каждый кустик обшарили, все деревья осмотрели – нету! Негде ему было спрятаться! Видно, обернулся нетопырем и полетел в свой гроб!

– Несомненно, – с серьезным видом поддакнула я, натягивая поводья. Ромашка послушно остановилась на обочине. Мы постояли, подумали. Дело близилось к ночи, солнце коснулось горизонта и побагровело, раскалив тучи. Искать по темноте некий лесок, а в том леске – вампира, ускользнувшего от зорких глаз дюжины стрелков, было безнадежной затеей. Да и вряд ли Лён оставался там больше десяти минут после отъезда вольных.

Мне ничего не оставалось, как вернуться в Школу.

* * *

Вала не было видно, черный жеребец стоял в стойле и со скрежетом грыз огромный сочный сахарный бурак. Конюх никого не видел, ничего не слышал, ничего о Лёне не знал, зато набросился на меня с красочной байкой об «агромадном страховидле» с зубами «вот отседова и доседова», сожравшем и покалечившем «жуткую уймищу» народу на ярмарке, а как стали его ловить, так он «летаить, хохочить и шиши кажить!».

– Ну-ну, – кисло поддакнула я, вручая конюху Ромашкин повод. – Учитель вернулся?

– Вот токо-токо. Говорят, сошелся он со страховидлом в смертном бою и одолел бы, не заплюй ему страховидло глаза и одежу сверху донизу. А с кобылой-то что? Вся в мыле, бедолага.

– Вот и займись, – отрезала я. – Ты конюх или сказочник-потешник?

Парнишка что-то буркнул себе под нос и повел Ромашку в глубь конюшни.