Он улыбался, но это панибратство с действительно значимым человеком было мне как-то не по душе, но перечить в этот раз я не хотел, да и шутить здесь было неуместно.

‑ Григорий Алексеевич! Я глубоко убеждён, что мои интенсивные тренировки излишни. Мои умения используются не по назначению, я задыхаюсь тут!

В кабинет внесли любимый травяной чай Канцлера. Запах чабреца тут же навеял рассудительные нотки, располагая к беседе. У меня складывалось впечатление, что он специально заваривал или просил принести ему именно эти сорта горячего напитка, запах которого тут же склонял к позитивному душевному диалогу, это была его личная «фишка».

‑ Мой мальчик, ну, ты же сам видишь, что твои силы растут. Они всё время открываются нам с новой стороны. Мы пока не можем определить природу твоих способностей. Ты же сам знаешь, что та гробница больше не открывается от твоего присутствия. Да и вообще, ни на что не реагирует. Всё это тоже странно…

‑ Георгий Алексеевич, я хочу реальных дел, я хочу быть полезным.

‑ Ты пей, пей, а то весь промокший сразу ко мне прибежал. Заметь, какой восхитительный аромат?! Мелисса, мята, чабрец! Не правда ли?

Я присел на диван и насладился прекрасным вкусом крепко заваренного вязкого чая.

‑ Слушай, Уратмир, после твоей выходки на Кавказе, мне вообще с трудом удалось доказать Великому его Святейшеству Регенту Волей Божьей Мир Хранящему, что ты управляемый. А то, что там произошло ‑ это просто твой запоздалый юношеский максимализм и что ты обязательно научишься выполнять только поставленные задачи. Даже наоборот, это говорит о том, что ты настоящий человек с большим сердцем.

«Ну, прям бездушный глиняный Голем необработанной формы… Был…», ‑ мельком подумал я.

Канцлер так нагло врал, что казалось, он говорит причудливую правду, пытаясь заставить поверить в это самого себя. Конечно, в сгущении красок или раздувании проблемы ему не было равных.

‑ Григорий Алексеевич, я пообещал этой девушке! Иначе, она бы не пошла со мной!

Канцлер опять перебил меня.

‑ Знаю! Знаю! Ты это во всех деталях уже много раз рассказывал. И всё же ты должен понимать, что начальству многое не объяснишь и мне пришлось прикрыть тебя собой. Выгораживание ‑ не самое лучшее занятие.

‑ Странно, точно такие же слова три дня назад сказал мне Его Святейшество Генерал-аншеф Владимир Дмитриевич.

Моя фраза немного взбодрила дипломатичного старичка, дав понять, что не только один он, мог заниматься сводничеством. Нужно было пресечь его подкрадывание к моей шкуре. Я этого не любил и мне нужно было хоть как-то уйти от речей Канцлера, плавно заводящих человека в его сети. Он всегда тщательно старался сделать из меня своего должника, выполняя при этом роль спасителя. Его главный капитал был в людях, которых он держал подле себя. Лозунг такого человека может звучать как: «Отдам всего себя за людей, которые отдадут других людей за меня».