— Я не совсем понял насчет флешки, — задумчиво произнес Тимоха.

— Мы едем домой, — нежно прикрыла ему ладошкой рот Лиля. — Это главное. Тимошенька, пусть Ильич заберет из нас своих богов, и мы поедем домой.

Прыщ подмигнул мне, кивая на Лилю:

— Вот так приходит конец свободе, вольнодумству…

— И алкоголизму, — добавил я. — Сам попробовать не хочешь?

Прыщ побелел и перекрестился.

— Закончили? — спросил Ильич. — Можем приступать? Кто первый?

Тимоха протянул руку. Он даже не поморщился, когда кровь из ладони брызнула в половину тыковки. Плюнув на ладонь, он тут же замотал ее краем широкого рукава плаща.

Прыщ стонал и морщился, глядя на капающую с ладони кровь.

— Садист вы Ильич. До кости разрезали. Я не умру от потери крови?

Лиля зажмурилась и только тихонько ойкнула, когда сталь чиркнула по ладони.

— И где след вожделенный? — поинтересовался я.

— Перед тобой, — непривычно возвышенным голосом произнес Ильич. — Дайла, ты волнуешься, так же как и я? Мы столько лет к этому шли. Сколько соратников не дожило до этого дня… сколько отдали жизнь за то, чтобы этот день наступил. Наступает конец эпохи императора. Мир и просвещение наполнят наш мир.

— Быстрее, — белыми губами прошептала Дайла. Руки на рукояти меча. Шерсть дыбом. Прищуренные глаза ощупывают степь и опушку леса.

— Нельзя быстрее, — вытер рукавом пот со лба Ильич. — Мы не можем позволить себе ошибку. Никто и никогда этого не делал. Обычным смертным это вообще не дозволенно. Боги поведали нам это в последние минуты жизни. Дайла, твоя задача защитить их после перерождения. Первое время они очень уязвимы.

— Сколько времени?

— Не знаю. Может минуты, а может и часы. Димыч, — умоляюще взглянули на меня бесцветные глаза. — Помоги ей. Защити их. Я всегда тебя недооценивал… Но сейчас я верю в тебя. Собери все силы и защити! В твоих руках судьба мира.

— Как же без бренди по старому семейному рецепту? — ухмыльнулся я.

— Сам знаешь, что никакой бренди тебе не нужен. Ты и без него такого натворил… Я бы левую руку отдал, чтобы узнать, кто ты есть на самом деле.

— Считайте себя одноруким. Хорошо, я помогу. Не ради вас или вашего мира.