Это милое зрелище слегка пригасило мою ярость. Настолько, что я смогла более-менее соображать. Паренек? Черт, весь этот бред с гаремом и замужеством мы несли при ребенке?

Кажется, это я сказала вслух. Потому что Микеле вдруг усмехнулся в три раза ехиднее:

— Ну а как же еще. Должен ведь жених присмотреться к невесте.

— Что-о?!

— Дарья, вообще-то спасла ты вчера именно его.

А, тот малыш, которого я вчера тащила на плече.

И… И че? Я его спасла, и теперь он должен на мне жени… понятно, почему интим неприемлем, но… Я недоверчиво обвела взглядом всех этих… недоумков. Да кем они меня считают, в конце концов?!

Самым большим моим недостатком (после недостойной лени и пламенной любви к жареной картошке) ояката считал нетерпение вместе с несдержанностью. Они, мол, затмевают мне ум и мешают узреть истину.

Ой, как же он был прав, оказывается. В следующие несколько секунд мой «затмившийся» ум выдал всем и каждому. В первую очередь эмиру, которому лично я не доверила бы управлять даже курятником: куры под таким руководством точно передохнут! Следующим под раздачу попал Микеле, по полной программе схлопотав за дурацкие шуточки в такую серьезную минуту. Микеле попытался возразить, но я уже крыла местные законы и понятия о благодарности, а также советчика с его свитками (чтоб ему одним из своих свитков подавиться!). Потом попало охране, которая оказалась не в состоянии устеречь одного ребенка и, наверное, сможет сохранить в целости только гигантскую черепаху, и то, если животное отрастит, кроме панциря, еще когти и клыки и будет отбиваться самостоятельно… И опять попало эмиру, и опять советнику. Я старалась выбирать приличные слова — ребенок же рядом, но это было нелегко. Один взгляд на замершего Джано — и злость накатывала новой волной, и то, что я не могла сказать ему (потому что стыдно, обидно и горько), выливалось на головы остальных. Прежде чем в дверь вломился Алишер и сунул мне в руки кружку с водой, досталось даже сторожку — за манеру отнимать у детей съестное.

— …сумасшедший мир… да выпью я, Алишер, выпью… не дергай меня…

Чашка почему-то тряслась. Вода выплескивалась…

В комнате было тихо. Только чуть слышно булькал чайничек и затихший было сторожок нетерпеливо шелестел листиками, таки добравшись до халвы. Обжора…

— Я должен сделать вывод, что вот это — формальный отказ? — Эмир выглядел на удивление мирно. Особенно для правителя, которого минуту назад обозвали самцом кукушки.

— Похоже, что так, светлейший…

— Да будет так. Я, эмир этого города Джамал ал Наджиб, милостью Нейгэллаха смогу положить на весы благодарности не только приют в моем доме. Сундук золота и все остальное прибудет в твой дом еще сегодня.