Билл начал ходить на проповеди Фиркина вечером того дня, когда компаньоны покинули город Дантраксовой гибели. Летти храпела под самодельным тентом, а Билл лежал, уставившись на грязную парусину, и пытался уразуметь, что же делать и как уберечь людей от неминуемой смерти. А потом услышал голос старикашки и подумал: возможно, вместо одинокого размышления стоит пойти и послушать, выяснить все, а затем рассказать компаньонам.

— Омытый драконовой кровью и золотом, грядет пророк! — возопил Фиркин. — Дым их пламени не тронет его! А мы пригласим его в наши жизни, а он мудр и вежлив, он умоется и оденется в свежее, прежде чем войти!

Билл подумал, что беда в поразительной скудости проповедей Фиркина. Никаких конструктивных деталей. Он не описывал дорогу к восхваляемому будущему — оно выскакивало в его словах совершенно сформировавшимся, без всяких досадных и неопрятных болезней роста. Впрочем, было приятно слышать о будущем, где пророк победил и преуспел во всем, за что брался. Потому Билл каждый вечер приходил послушать, и, похоже, никто не узнавал его в сумраке. На проповеди было так спокойно. Медитативно.

Все, пора удаляться. Покамест никто его не узнал. Лучше уйти, пока не начала расходиться толпа. Ведь на вопли «это пророк!» сбегутся сонмы поклонников, и несчастный пророк рискует закончить жизнь под ногами обожателей, затоптанный насмерть.

Потому, склонив голову, он встал и тихо пошел прочь. Никто его не окликнул. Никто не приветствовал осененного божественной благодатью на его пути среди людей. Лишь особа средних лет в платье с цветочками зашипела на него. А чего он загораживает?

В детстве мама рассказывала истории про королей и султанов, которые, переодевшись, никем не узнанные, бродили по городам, среди народа. Обычно монархи попадали в беду, учились у простых людей великой мудрости, открывались им, к восхищению и удивлению всех вокруг, затем продолжали быть королями и султанами еще знаменитее и славнее. Увы, для Билла анонимность превратилась в обыденную норму. Он слонялся, скучал, ощущал себя бесполезным и бессильным, не узнавал никакой великой мудрости и возвращался в свою палатку таким же никчемным засранцем, каким покинул ее.

И тем не менее, вернувшись в палатку, он понял, что все еще улыбается. Вообще, жизнь в палатках, наверное, самое лучшее, что приключилось с Биллом после потери фермы. Их подарил, кланяясь, купец, попросивший, чтобы они «оказались в святых руках пророка». Тогда это показалось Биллу забавным.

Палаток было три — роскошные, огромные, как дворцы. Они стояли в самом центре лагеря. На полотняных башенках сверху развевались флаги: красный — на палатке Балура, зеленый — на пристанище Чуды, фиолетовый — на той, которую Билл делил с Летти.