Десятого марта, оставаясь на том же меридиане, мы достигли 76°13’ южной широты. «Барракуда» уже преодолела шестьсот миль, на что ей потребовалось двадцать дней: таким образом, ее среднесуточная скорость составила тридцать миль.

Мы молили Небо, чтобы скорость оставалась прежней и в последующие три недели, ибо тогда мы могли рассчитывать, что проходы в ледяных полях останутся открытыми или что мы хотя бы сможем обогнуть паковые льды, не упустив рыбацких судов…

Солнце теперь буквально цеплялось за горизонт. Приближался момент, когда Антарктида погрузится в полярную ночь. К счастью, наш путь лежал на север, где еще брезжил свет.

Однажды мы стали свидетелями – и участниками – явления наподобие тех, описаниями коих наполнено повествование Артура Пима. На протяжении трех-четырех часов с наших пальцев, волос и бород снопами сыпались искры. Мы угодили под электрический снег: с неба летели пышные снежные хлопья, соприкосновение с которыми вызывало электрический разряд. Море бурлило, угрожая залить лодку, однако удача не покинула нас.

Небо тем временем становилось все темнее и темнее. Нас все чаще окружали туманы, сохраняя видимость лишь в пределах нескольких кабельтовых. Нам пришлось удвоить бдительность, дабы избежать столкновения с дрейфующими льдами. Кроме того, на юге небо пронзали яркие вспышки полярного сияния.

Температура резко упала: она не поднималась теперь выше 23°F (-5 °C). Мы встревожились: температура воздуха не могла повлиять на направление течения, однако она тут же сказалась на состоянии атмосферы. С усилением холода ветер стихал и скорость лодки сокращалась вдвое. А ведь достаточно было двухнедельной задержки, чтобы лишить нас шансов на спасение и вынудить зазимовать у кромки припая!

Еще через двое суток Лен Гай и его брат решили определить наше местоположение, благо небо внезапно очистилось, предоставив возможность для наблюдений. Солнечный шар уже не показывался из-за горизонта, поэтому задача оказалась не из легких. Вот каким был результат: 75°17’ южной широты, 118°3’ восточной долготы.

Итак, 12 марта «Барракуда» оказалась всего в четырехстах милях от полярного круга.

Мы с облегчением заметили, что пролив, весьма сузившийся в районе семьдесят седьмой параллели, далее к северу снова стал расширяться. Теперь его восточные берега было невозможно разглядеть даже в подзорную трубу. Это обстоятельство сулило, впрочем, и неприятности, ибо течение, не встречая сопротивления берегов, замедлялось, и мы опасались, что оно пропадет вовсе.

В ночь с 12 на 13 марта ветер стих и на море лег густой туман, грозя столкновением с плавучими льдами. Однако туман в этих широтах не мог нас удивить. Удивляло другое: вместо того чтобы замедлить бег, наша лодка разгонялась все сильнее. Мы не могли объяснить это явление ускорением течения, ибо плеск волн за бортом служил доказательством, что мы плывем куда скорее, чем несутся его воды.