— Друзья! Я рад, что мы почти у цели! Слоны — это вам не крокодилы… Да, вы увидите скоро крокодила, он будет… вот как ты, великий воин клана! Только в очках. Длинный такой крокодил в очках. Он мирный, проявите к нему почтение. Слоны его ценят, он всем рассказывает, что жизнь явилась из воды и что прежде нас с вами были на свете одни только крокодилы да змеи, да неведомые нынче зверуганы. Которые сдохли. Такой вот умник. Не вздумайте его цапать лапой или там клыками, всё испортите! Это знаменитый безобидный крокодил, и как он среди бандитов вырос?

Переводчик отважно вышагивал перед волком и тигром, предпочитая все же чаще оказываться ближе к волку, чем к Одинокому Воину. Перемены в статусе желто-зеленого искателя были очевидны. Как очевидно было и то, что статус изменился покамест не бесповоротно.

— А это кто такие? — спросил волк. Ему хотелось хоть в чем-то проявить инициативу.

— Нанял помощников. Для охраны и, так сказать, помощи. Вы останетесь в гостеприимном краю, а меня, такого маленького, ждет путь назад.

Одинокий Воин растянулся на траве, словно болтовня вчерашнего переводчика более не имела никакого значения.

— Смотрите, не забудьте: вы ученые, у себя известные. С младых когтей, можно сказать, с первой жертвы интересуетесь… Чем? Вот ты, бульмастифф, изучаешь происхождение разума. Все равно в племенах своих, в конфедерации вы все как один темные, поэтому сойдет. А ты, воин клана, сплошь по неразумным формам жизни. Повтори, это просто: неразумные формы жизни.

Одинокий Воин не отвечал. Волк также хранил молчание. Попугай подумал, отщипнул с палочки, услужливо подставленной беркутом, и сказал настойчиво:

— Слонам нужны те, кого я назвал. Если хотите быть у слонов на равных… А это дорого стоит, быть с ними на равных, я-то знаю, я тридцать оборотов солнца шел к этому… Если хотите сохранить себя, заучите единственную фразу: неразумные формы жизни.

Переводчик даже приблизился к Одинокому Воину. Видимо, ему тоже было очень надо, чтобы прилетевших приняли.

— И еще совет: не выходите за пределы диалекта. Тигриное рычание понимают единицы. Львиное истолкует любой попугай.

Низкий протяжный звук раздался издалека. Приближались слоны.

— Это те самые… — рыкнул попугай и ощутимо занервничал.

Волк подошел к Одинокому Воину. Нет, тот не спал, как почудилось. Внимательно наблюдал облачко пыли.

— Что мы делаем? — спросил волк.

— Мы? Еще живем… — был ответ.

А жизнь — это запах саванны… Для любого племени в конфедерации жизнь означает первым делом запах, острый нюх, опережающий и слух, и зрение. Жизнь — это пружины в лапах, их придумал кто-то предвечный, покровитель мокроносого народа. Жизнь — это неизвестность впереди, ее боятся живые, значит, опасливая неизвестность — признак жизни.