И вроде окружали его воспитанные существа, интеллектуалы, а душа мгновенно бросилась в кончик хвоста, потому как сомнений быть не могло: обратились к нему. Интеллектуалы впереди, в воде, не затруднились бы перекусить надвое самого толстого буленбейсера… Интеллектуалы за спиной одной левой способны были прижать что волка, что медведя к земле, и держать так по желанию сколь угодно долго… А по желанию придавить и сломать хребет. Интеллектуал между сушей и океаном блаженствовал, раскрыв невероятную даже для крокодила пасть, и о культуре его напоминали лишь еще более невообразимые очки.

— Я думаю… — начал волк, стараясь говорить максимально невнятно, — мне кажется, что для начала мы должны увидеть проблему происхождения разума. Разум — это не игра. И не война. Хотя очень на войну похоже. Скажем, питон. Древний змей. У него тоже был разум. Куда делся этот разум, как истекал он из тела питона по мере съедения его хищными птицами? Не впитывался ли разум змея в головы птиц? И позволительно ли поедать разумных? Вот о чем надо поговорить. Мы, конфедерация племен, не позволяем себе есть разумное мясо. Никогда! Это не случайно. Это не прихоть.

К ужасу волка, высокое собрание его внимательно слушало. Никто и не собирался возражать или перебивать.

— Но как разум входит в наши головы? Когда? Есть общий разум, единый для многих. В это верим мы, племена… Но если взглянуть в начало времен… Когда был один… скажем, один волк…

— Тут я позволю себе не согласиться с уважаемым, — с благодарным облегчением услыхал волк знакомое рычание. Между тем слониха успевала переводить, и слуги орла также старались довести до него и до лежащих в зелени вод китов смысл волчьей тарабарщины. — Происхождение разума не пустой вопрос, но что значит — когда был один волк? Обратим внимание, коллеги, на неразумные формы жизни. Как вы считаете? Вот где кроется восьмой вид. А уж съел невзначай кто-то из нас представителей восьмого вида, или не довелось — сейчас неважно.

Что-то укусило волка, откуда-то взялись слова, и он взвыл песенно:

— Не могу согласиться с возражениями! Главное — не допустить поедания разумных! Я изучал, как меняется облик тех, кто употребляет в пищу разумное мясо. Их облик становится ужасен! Достаточно около двадцати съеденных, причем все равно, в каком виде, с какими приправами, и образ мысли такого пожирателя изменяется непоправимо!

— А я не доверяю этим исследованиям! — взревел в ответ тигр. — Всё дело в давнем антагонизме наших научных школ! Очень хорошо, что наконец-то можно вдоволь поспорить! Вы, коллега, можете хотя бы объяснить, почему у ягуара цвет глаз красный, а у леопарда желтый?