Так устроила Найрат — длинноногая хохотушка, женщина с медовыми губами и пепельными волосами. Она хотела, чтобы он немножко поскучал, пострадал от одиночества. Она давно ждала, чтобы Вилир, по стародавнему обычаю встав на одно колено, предложил ей руку и сердце. Или просто позвал жить вместе. А он за последние шесть с половиной месяцев ни разу не подарил ей и букетика цветов. Всем ему нравилась Найрат — и не глупа, и выглядит более чем привлекательно, и в постели отменно хороша, но связывать с нею судьбу он отчаянно не желал. Любопытно, кому же из командиров зеленоглазая красавица преданно посмотрела в глаза, чтобы в этот полёт Вилир отправился один-одинёшенек…

То ли в насмешку, то ли в качестве компенсации за непредвиденное человеческое одиночество, к Вилиру прикомандировали хрупкое существо с именем Мемиури. Трёхцветную кошечку. Новую модификацию Эксперимента. Второе поколение — более чувствительную, более разумную. Так ему сказали.

До сих пор Вилир только слышал об этих дополнениях к развед-парам, да однажды видал, как коллеги из другого экипажа заносили в свой планетарный модуль что-то маленькое, пушистое и невзрачное с виду. А вот теперь и ему самому предстояло испытать на собственной шкуре, каково это — летать в одном корабле с разумной, которая — НЕ человек. Но не просто инопланетянкой, а продуктом Эксперимента.

… — Мемиури, хочешь есть? — по привычке он обращался к ней вслух, тем самым проводя для себя границу между «вовне» и «внутри». Да и звучание собственного голоса приятно разбавляло тишину. «Не сейчас, Вилиррр».

Мемиури — создание деликатное, и она зачастую делала вид, что не слышит большинство его мыслей, но всё же иногда позволяла себе комментировать те реплики, которые впрямую ей не предназначались.

— Учти, потом будет не до еды, — он вздохнул, подсчитывая мысленно, сколько потребуется времени на первичное определение потенциала планеты, которая уже показалась на обзорном экране. Если всё пройдет гладко и не потребуется высаживаться для уточнения деталей, часов за двадцать пять должны бы управиться… подумать только, пять лет назад на это ушли бы недели!

«Не волнуйся-у-у, я перреживу. Пр-р-росто не хочется-у, бывает же и у тебя такое, Вилирррр?»

Общаясь с ним, Мемиури подчеркивала свою «кошачесть» — разбавляя привычные человеческие слова мяукающими вставками и мурлыканием. Она признавалась, что вполне может обходиться без всех этих «р-р-р» и «я-у-у», но не хочет. То ли из-за жажды экзотичности (хотя Вилир сомневался, что у кошек таковая вообще может проявиться), то ли ради сохранения кошачьего колорита и акцента. Первое время это немного мешало, а потом он привык. Ему даже нравилось.