И, судя по тому, как косился на меня Илюха, и по четырем характерным длинным царапинам на топорище его оружия, досталось даже берсеркеру.

Шаг в сторону. Пропускаю мимо себя выпад какого-то гвардейца. Наотмашь бью когтями, словно отмахиваясь от мухи. Человек исчезает, превращаясь в невесомый черный пепел, а его душа присоединяется к остальным мигрантам в Бездну.

Я стою прямо в центре главного королевского двора. Слева неровный строй людей. Их чуть больше трех десятков душ. В округе, в стенах замка, я чую еще несколько сотен. Но от них несет страхом. Эти, что передо мной, тоже боятся. Но боятся по-другому. Тем страхом, что человек крепко держит за горло и не дает ему вцепиться в свое, превратив в тупое перепуганное животное.

Справа толпа монстров тени. Их тоже осталось не так много. Всего дюжина. Но это старые, матерые твари, которые прожили уже немало, и надеются прожить еще больше. Я чую это по их трепещущим душам, которые совершенно не хотят умирать непонятно где и непонятно за что. Они бы с радостью сбежали отсюда, но…

За их спинами стоит тот, кто одним своим присутствием внушает страх и уважение всем остальным.

Ньярлот.

И мы с Иль-Сафором ровно между ними.

Поворачиваюсь спиной к людям.

Они сейчас не интересны.

Ньярлот.

Гордая древняя тварь.

Хрень, называвшая меня добычей.

Короткий мысленный приказ Иль-Сафору.

"Этот — мой. Бери остальных".

И шаг в сторону Падальщика.

Если бы не он…

Монстр Бездны, дремавший во мне, не выбрался бы на волю.

И Жанне с Яр не пришлось бы жертвовать собой, чтобы усмирить его.

Того монстра уже нет.

Я сбросил его в самые глубины варпа, не пожалев для этого куска собственной души.