Но вместо лезвия в подбородок Аруса ударил пустой кулак бандита, который сразу же после этого с криком боли упал на колени, прижимая к животу тот самый кулак — все пальцы были беспощадно сломаны.

Он слишком сильно держал кинжал, а у меня не было никаких основания забирать его деликатно.

Я подкинула и перехватила за лезвие оружие, вырванное из рук человека в последний момент.

— Ты… обещала… — выдавил из себя мужчина, дикими глазами смотря на меня снизу вверх.

— И что? — мои губы невольно сложились в кривоватую улыбку. — Арус, добей его.

— Но…

— Кончай жевать сопли, малявка, — я покосилась на мгновенно заткнувшегося волчонка. — Перед тобой не барышня из высшего общества. И даже не простой крестьянин, который тяжелым трудом обеспечивает жену и ораву детишек. Перед тобой мусор. Грязная накипь жизни, что собирается у обочин торговых дорог. Сколько своих и твоих сородичей он прикопал в местных кустах? Скольких изнасиловал, замучил, искалечил? А сколько еще прикончит, если сейчас уйдет? Такого уже не исправишь, как ни старайся, и подобное… существо не имеет права на прощение.

— Я… — попытался подать голос человек, но я слегка пнула его по печени, заставив заткнуться и скрючиться в пыли. Будет он мне тут еще в воспитательный момент влезать.

— Но виконтессу же мы отпустили? — Арус неуверенно перебрал пальцами по рукоятям кинжалов. — В чем между ними разница?

— Та шлюха была просто садисткой, — поморщилась я. — Извращенкой, изменницей, избалованной мразью… но не убийцей. У нее еще есть шанс. В отличие от этого дерьма.

— Это лицемерие, — тихо проговорил волчонок, с грустью глядя на человека.

— Я монстр, — оскалилась, демонстрируя измененные клыки, — который когда-то был человеком. Лицемерие — это мой способ выживания. Удобный способ оправдать свои капризы и пожирание чужой плоти. Тем не менее, сейчас я говорю на полном серьезе, Котлетка. Человек перед тобой — кусок дерьма, что ради собственной шкуры без колебаний пустит кишки ребенку и намотает их себе на стоячий хер. И либо ты его прикончишь, либо он изнасилует, искалечит и убьет еще, возможно, несколько десятков или сотен разумных. И их смерть и поломанные судьбы будут висеть на твоей шее. И все из-за твоей неспособности в нужный момент собрать яйца в кулак и ударить кого-то ножом.

Волчонок сжал губы в тонкую полоску и до скрипа стиснул кинжалы, лезвия которых и так были измазаны кровью с моих когтей.

— По… подождите… не убивайте… — простонал человек, опять поднимаясь на колени. — Я исправлюсь. Я…

Его оборвал короткий удар ножом в горло. Точно такой же, который должен был достаться его очередной жертве — снизу вверх в подбородок. Так, чтобы лезвие пробило мозг и показало окровавленное жало из макушки.