— … он так и не смог использовать против неё ни одного серьёзного заклинания. А несерьёзные она ломала, как щепки… — Хмурус замолкает.
Да и я настолько шокирована его историей, что не могу вымолвить и слова.
Он по-прежнему не смотрит на меня. Вытаскивает из тахты прутики и ломает. Вытаскивает и ломает. У ног уже столько — на приличный костёр хватит.
Он горько и тяжело вздыхает, а потом говорит просто, не таясь:
— Я люблю вас, Айсель. Я натворил много глупостей. И не знаю, что с этим делать.
Забываю, как дышать, хватаюсь за сердце.
А мне что теперь делать с этим признанием? И с ним?
Глава 33, в которой я рассказала…
Глава 33, в которой я рассказала…
Я ждала этих слов совсем от другого мужчины.
От того, кому принадлежит моё сердце. От того, кто прекрасен, как сам бог природы. А получила их от уродливого и неприятного мне зельевара. Я, конечно, прониклась его историей. Но вряд ли он был бы рад, если бы его пожалела. А простить — не могу. Он едва не убил меня. Такое не прощают.
Впрочем, прощения он и не просит.
Встаёт, невесело хмыкает и глухо произносит:
— Это ничего не меняет между нами. Я просто хотел, чтобы вы знали. — Опускает голову, сжимает кулаки. — Пойду выясню, как тут с ночлегом. С вашего позволения…
Хмурус уходит стремительно, словно убегает от чего-то.
Вернее, от кого-то. И этот кто-то — я.
Потому что теперь мне становятся понятны его вечные придирки и язвительный тон. И я больше не смогу на них обижаться. Ведь они — всего лишь защитная реакция замученного отчаянием и безнадёжностью человека. В таких случаях часто рассуждают: «Пусть лучше меня ненавидят, чем хотят со мной дружить».