Они брели в темно-синем мраке отходивших ко сну замоскворецких переулков, притихшие, задумчивые. Молча лузгали семечки. Сима, а вслед за нею и Фадейкин почти сразу поняли, что это не просто сон, а что есть тут со стороны Егора какая-то очень важная хитрость, но не знали, как половчей подступиться к разговору, чтобы не попасть впросак.

Сима нашлась раньше Фадейкина.

- Вот это сон так сон! - сказала она ему. - А у тебя? Африканову щиплют задницу, и весь сон!…

Фадейкин обиженно промолчал, и она рассмеялась:

- Но ты, Илюшенька, не унывай!… Стану управляющей фабрикой, моментально Африканова вон, а тебя на его место. Будешь у меня табельщиком… А Африканова пошлем в красильное, краску таскать…

Фадейкин сразу отошел, рассмеялся:

- Не-е-е, Симочка! Чем под твоим началом табельщиком, лучше в министры. По крайней мере, хоть сам себе голова… Ты как полагаешь, Егор, можно мне в министры? Или на такую работу большой будет черед?

- Образованием ты еще не вышел в министры, - отвечал ему Антошин без тени улыбки.

- В таком разе я, так и быть, в ниверстет подамся, фуражечку себе справлю, шинелочку, наберу самых толстых книжек и выучусь на министра… Раз за это мне жалованье пойдет, почему не поучиться? С нашим удовольствием… - Не выдержал, хохотнул, шлепнул Антошина, по плечу; - Придумаешь же, черт, такое! Обсмеешься!…

- А разве плохо? - отозвался Антошин. - Учись, старайся…

- Да уж куда лучше… Хо-хо-хо! - по-стариковски вздохнул Фадейкин. Перебраться бы в такой сон со всеми своими потрохами…

- А может, все-таки пойдешь ко мне в табельщики? - продолжала подзуживать его Сима. - Управляющая тебе будет знакомая. Чем плохо?

- А как вы, Симочка, думаете? Возможно, чтобы такой сон и вдруг наяву? - по-прежнему серьезно, подчеркнуто серьезно спросил Антошин.

- Бабу и в управляющие! - усмехнулась Сима. - Мужики засмеют. Несогласные будут мужики под бабье начало.

- А если не засмеют? Ну чего тут, скажите, смешного? Что мужчина, что женщина - одинаково человек. Мозги у всех одинаковы. И еще такие женщины попадаются, сто очков вперед любому мужчине дадут…

Сима улыбнулась, лукаво покосилась на Фадейкииа.

У того, возможно, и было на этот счет свое мнение, но вступать в спор с Антошиным, да еще в Симином присутствии, не стал.

- Образования у меня не хватит - в управляющие, - на всякий случай рассмеялась Сима, все еще опасаясь, как бы ее вдруг не подняли на смех и откровенно ухмылявшийся Фадейкин и чересчур уж серьезный Антошин. - Что вы!… Я же совсем слабограмотная!…

Это был первый пропагандистский опыт Антошина. Но в кружках он, слава тебе господи, изрядно позанимался за свою жизнь. Он отлично отдавал себе отчет, что в развернувшейся в этот поздний январский вечер противозаконной беседе планом и не пахло. Вопросы (сначала, в целях перестраховки, с легкой ухмылочкой) задавали наперебой, один за другим. С одного перепрыгивали на другой, потом снова возвращались, и тут же резкий скачок в такие теоретические дали, что дух захватывало. Но никогда еще Антошину не приходилось встречать кружковцев, которые были бы так глубоко, всем своим существом заинтересованы в каждом поднятом ими вопросе.