— Людиш-шки! — презрительно резюмировал Йош. — Прос-стите великодуш-шно, миледи…

***

Вернувшись в столовую, я увидела отца и Шэрра растянувшимися рядышком на ковре у камина. Перед ними лежал раскрытый фолиант, а под боком у отца дремал ротвейлер с непомерно раздувшимся брюхом.

— Я ухожу и Лекса забираю, — прошептала мне Мелли. — Портал откроешь?

— Я открою, — предложил вывернувший из коридора вслед за нами енот. — Ваши мужья уже к столу идут, ну и вы, ваше высочество, навстречу давайте.

Да тут целый заговор! Ради двух новобрачных идиотов… Я выждала пару минут и тоже вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Тёмный лорд стоял в нескольких шагах — один, взъерошенный и хмурый.

— Ник!.. Прошу прощения, ваше темнейшество! — Я присела в глубоком реверансе, по-прежнему не глядя на него. Страшно… Вот всё равно страшно. — Я хотела спросить…

— Да, миледи? — откликнулся он с непонятной интонацией. — Я весь внимание.

Нет, я не могу! Мелли кругом права, но я не могу вот так вот взять и позвать его к себе на ночь. Язык не поворачивается!

— Ты… Ты определился, где будешь… Ну, отдыхать? То есть я насчёт спальни…

— Что значит — где? — осведомился Ник тем же тоном и шагнул вперёд. — В твоей спальне, разумеется.

— Да?! А… А какой ты предпочитаешь цвет постельного белья? Свет мой яркий, вот что я несу?

— М-м-м… Пусть будет зелёный. С чёрными зигзагами. И мой муж обнял меня — так, что я даже пискнула, испугавшись за свои рёбра.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Я люблю тебя больше жизни, Тэль… Больше всего мира! Больше всего на свете…

— Правда? — одними губами прошептала я, глядя в сияющие голубые глаза. — Ник, правда?

— Правда. И ещё какая. Дурочка, что ж ты спрашиваешь? Я без тебя жить не могу…

— Я тоже… Ты сам дурак! Я без тебя жить не хочу! А ты… Ты правда сегодня будешь спать у меня?

— С тобой, — уточнил он. — Конечно, правда. И почему это — только сегодня? Каждую ночь!

***

На следующее утро моя спальня выглядела так, будто в ней с размахом поработал совершенно сумасшедший дизайнер интерьеров. Окна обрели треугольную форму, по стенам развешаны разномастные арбалеты, плакаты с изображениями рок-групп и уличные фонари. Красную кирпичную арку, возведённую перед дверью, окружали театральные маски вперемешку с морскими окаменелостями. В зеркальном потолке отражалась восьмигранная кровать, разворошенная так, словно на ней занимались не любовью, а подушечным боем. Расцветки постельного белья — не меньше десятка вариантов только на простыне — сделали бы честь любому карнавалу. И на всё это безобразие падал крупными хлопьями снег — благо только в отражении…