— Фу, что за пошлости! Расскажи лучше про изгнание!

— Батюшка выдерет.

— Сначала я тебя выдеру, — Зафира схватила медную кочергу перед очагом, — Я велю! Исполняй!

Константа бережно перехватила кочергу:

— Ах, это такое дорогое зеркало! — и чуть не ляпнула вернейшую примету: “разбить зеркало — семь лет замужней не бывать”. Как пить дать, баронская дочь расколотила бы драгоценность, и плевать ей, что в том походе батюшка пол-дружины потерял… Убрав кочергу от греха за спину, Константа с важным видом воздела указующий перст к сводчатому потолку:

— Расскажу, так и быть. Во-первых, в тот день грохотала страшная буря…

* * *

Страшная буря ревела в широком кольце замковых стен. Ветер, казалось, даже топорщил черепицу на крышах, молнии сверкали ежеминутно. В ушах отдавались то раскаты грома, то рев ливня в каменных водостоках, то налетающее со всех сторон эхо. Студеная мокредь пробирала до костей, хотелось спрятаться под сухим пушистым одеялом, и чтобы вместо резких ужасных молний тихо и тепло горел камин. А голову еще и подушкой укрыть, чтобы не так страшно, и липко, и противно!

Зафира бы даже прислушалась к уговорам Константы и вернулась обратно, если бы смогла их разобрать в непрестанном грохоте и реве бури. Камеристка подобрала пышные юбки до середины пухлых бедер, но так и не решилась ступить в залитый выше колена двор. Баронская дочь, отважно изготовив иголку (надо же для ритуала добыть каплю крови), встала на предпоследней ступени крыльца, и прокричала в бушующее небо:

— Во имя святой Беос, святого Кондратия, и ангела Рыска! Я, пятьдесят девятая в благородному роду Рыск именем предка-победителя, и этих священных камней!

Зафира вытянула свободную от иголки руку, и та сразу наполнилась водой:

— Призываю поверженного нечистого!

Девушка откашлялась:

— Да придет он служить мне, как подобает побежденному врагу по законам рыцарства!

Сняв пояс, и отрезав таким образом путь к отступлению, Зафира крикнула во всю силу легких:

— И пусть он избавит меня от графа Дебиана!

Перехватив иглу наизготовку, девушка отважно соступила с крыльца — и тотчас шлепнулась в бурлящую темную воду. Игла воткнулась… Куда-то воткнулась, точно. Потому как пятьдесят девятая в роду со звонким хлопком (который мало что прибавил к окружающему шуму) исчезла из глаз ошеломленной Константы.

От изумления Константа выпустила из рук подол, и тот сразу же набрал воды. Камеристка лихорадочно забормотала молитвы всем святым, которых смогла припомнить. Шагнула было звать на помощь — да припомнила, как вытолкнула ключ из скважины замка на просунутый под дверь каминный совок. А теперь придется сказать барону, по чьей вине все пошло псу под хвост? А барон в гневе, пожалуй, пострашнее дьвола будет.