— А недостатки моей фигуры с лихвой компенсируются смелостью ее демонстрации, — воодушевленно закончила я. — Ну не строй из себя жлоба, потри мне спину.

— А что мне за это будет? — игриво мурлыкнул Зорган, пересаживаясь на край бадьи и вылавливая плавающую в воде мочалку.

Он намеренно поддразнивал меня, очаровывая богатыми возможностями своего мужественного, но мягкого баритона. От такого голоса у женщин непременно подгибаются колени, а по телу начинает разливаться приятная истома. Совсем близко от себя я увидела его темные прекрасные глаза с вертикально вытянутыми, будто у кошки, зрачками. Глаза смеялись.

— Ничего тебе за это не будет, обещаю, — расслабленно протянула я, млея под ласковыми прикосновениями его смуглой руки, — ни пощечины, ни удара саблей…

— Хм, какое заманчивое предложение. — Зорган нагнулся еще ближе и ожег мое голое плечо мимолетным дерзким поцелуем. — Ты самая удивительная девушка в мире, я понял это еще тогда, на площади…

«Надо же! — мысленно ахнула я. — А он настроен на романтичный лад. К чему бы это?»

— Кстати, — добавила я, — ты нам нужен!

— Серьезно? — иронично не поверил виконт. — Нам? Знаешь, меня это не интересует. Вот если бы ты сказала — мне…

Наши взгляды встретились.

— Я предлагаю тебе возможность принять любое решение, — откровенно произнесла я. — Ты свободен выбирать один из двух вариантов — либо ты с нами, либо против нас. Но если ты идешь с нами, то я требую честности в обмен на честность, и, чур, никаких подлостей и никаких кинжалов в спину. Согласен?

— Свобода подразумевает выбор, но выбор уже подразумевает некоторое ограничение свободы! — мягко упрекнул меня Зорган. — А я слишком свободолюбив. Ты готова поверить мне всецело?

«Ну это вряд ли!» — скептично хмыкнула я, но вслух произнесла совсем другое.

— Да! — стараясь выглядеть убедительной, кивнула я. — Готова!

«И да простят мне боги столь низменный обман! — виновато мелькнуло у меня в голове. — Видит Аола, я просто боюсь верить своему любимому мужчине, хоть и хочу этого больше всего на свете…»

Уголки его красивых губ дернулись, и мне показалось, что он сейчас заплачет. На смуглом самоуверенном лице появилось растерянное выражение, придавая его твердым чертам оттенок беззащитности и ранимости.

— Гоблины, — потерянно выругался он, — вот гоблины! Что же ты делаешь со мной, девушка?

Он потянул меня к себе, заставил подняться из воды, обернул в сухое полотенце и, легко подхватив на руки, перенес на кровать.

— Расскажи мне все, — мягко попросил он, удерживая меня на коленях и прижимая к своей груди, словно самую величайшую драгоценность.