Теперь настал черед встретиться стали и железу, мечу с топором, боевому искусству с боевым искусством. Кьюлаэра отпрыгнул в сторону, чтобы один из всадников оказался между ним и остальными. Он крутился и прыгал из стороны в сторону, а ваньяр пытался ударить его топором сверху. Коротровир рассек кожаную куртку всадника и вонзился в его грудь, топор пролетел мимо...

Но не совсем. Вскользь он все же задел голову Кьюлаэры. Воин покачнулся от боли. Он бросился на ваньяра, пытаясь не потерять сознание, но у него поплыло в глазах, а ваньяр снова размахнулся. «Я не буду валяться без чувств!» — приказал себе Кьюлаэра, и ясно увидел склонившуюся над ним Китишейн. Гномы стояли по обе стороны от нее, а кругом лежали мертвые, пронзенные стрелами ваньяры.

Кьюлаэра поднялся на ноги, обнял девушку, быстро и крепко поцеловал ее и повернулся лицом к врагам, подняв меч на тот случай, если кто-нибудь попытается встать, но немногочисленные уцелевшие умирали на глазах.

— Не могу поверить, что я убила так много разбойников! — воскликнула потрясенная Луа, не опуская лука.

Йокот мгновенно забыл про свою магию и заключил ее в объятия. Луа зарыдала у него на плече, а призрачные псы начали растворяться в воздухе.

Кьюлаэра услышал отдаленный топот, увидел двух всадников, скачущих вдаль вдоль реки, и выругался:

— Скоро соплеменники этой шайки будут знать, что здесь произошло!

— Может, ничего страшного в этом нет, — медленно проговорила Китишейн.

— Почему? Они же захотят отомстить за своих!

— Да, и сельчанам придется бежать в леса, но им незачем возвращаться в деревню, разве что только затем, чтобы забрать стариков. А среди варваров пойдут слухи о могучем воине с волшебным мечом, вожаке стаи жутких псов, охотящихся на ваньяров.

— Тогда ваньяры начнут охотиться на нас! Чего ж в этом хорошего?

— Они побоятся, — просто ответила Китишейн. — К тому же они взывали к своему богу, а он им не помог.

Кьюлаэра мрачно проводил взглядом улепетывавших варваров, обдумывая услышанное.

По мере того как сгущалась ночная тишина, до друзей начали доноситься рыдания: плач перепуганных женщин, всхлипывания детей.

Луа мгновенно вырвалась из объятий Йокота, подбежала к одной из матерей, протянула к ней руки:

— Не бойся! Я — гном, не гоблин.

— А... а псы! — заикаясь, пробормотала женщина.

— Они пришли по приказу нашего шамана. — Луа показала в сторону Йокота.

— Шамана? — Женщина выпучила глаза. — Гном-шаман?

— Да, такое бывает редко, это точно, — мрачно отозвался Йокот, — но это правда: я вызвал псов и прогнал их. Прости, что напугал тебя, добрая женщина, но наши старания не пропали даром — ни одной из вас после похищения из деревни не было нанесено никакого вреда.