Старейший жрец побагровел и обрушил на них свою ярость. Те, кто стоял ближе к нему, сжались, но смотрели с вызовом; те, что стояли дальше, принялись сыпать вопросами, затем стали что-то кричать. Жрец побледнел и заревел, глядя на Кьюлаэру и Йокота. Луа перевела.

— Он говорит, что мы — святотатцы, если утверждаем, что Боленкар может быть не прав. Он говорит, что за этот грех мы должны умереть.

Сказав это, жрец швырнул на землю свой посох. Два молодых жреца бросили свои посохи рядом. Казалось, будто деревяшки извиваются; их изгибы пришли в движение. Палки ожили, и гадюками поползли в сторону Кьюлаэры и его друзей, широко раскрыв пасти с ядовитыми клыками, на кончиках которых блестели капельки яда. Высокий жрец закричал, а Луа сказала:

— Он говорит, что их укус — мгновенная смерть.

Йокот немного отошел в сторону, встал на цыпочки и крикнул что-то жрецам на шаманском языке. Они лишь злорадно улыбнулись и молча продолжили смотреть. Тогда Юзев что-то крикнул им, но в ответ услышал лишь гогот.

— В ответ на такое оскорбление они не стали бы смеяться, но они не поняли его. Эти жрецы не знают шаманского языка.

— Это не шаманы, это обманщики, — сказал Йокот, — гонцы Боленкара с посланием ненависти и войны. Идем, Юзев, убьем по змее!

— Нет! — Луа вышла вперед, глаза ее горели. — Это моя работа. Оставьте их мне.

— Нет, сестричка! — крикнула Китишейн.

— Пусть она сделает это, — сказал Йокот. — Она владеет магией гномов, а гадюки — земные твари. Она убьет их быстрее и вернее, чем мы.

Он не сводил взгляда с Луа. Каждый его мускул был напряжен, зубы сжаты, на лбу выступил пот.

Китишейн неохотно осталась на месте, но она держала наготове лук со стрелой.

Луа принялась танцевать и петь что-то тихое, похожее на колыбельную песню. Змеи поползли медленнее, подняли головы. Они начали покачиваться из стороны в сторону, следуя движениям Луа.

Высокий жрец крикнул своему питомцу что-то ободряющее. Змея, казалось, не услышала его и медленно, очень медленно начала закрывать пасть и прятать клыки. То же самое сделали и ее подруги.

Танец Луа все усложнялся, голос становился более страстным. Йокот начал тихо двигаться с нею в лад, по его лицу скатывались капли пота, в глазах был голод и желание. Змеи заинтересовались, две из них посмотрели на третью.

Китишейн неожиданно поняла, что происходит. Две змеи были самцами, а третья — самкой! Голос Луа становился томным от желания. Китишейн моргнула, она подумала, что скорее всего ошиблась. Наверняка ей показалось, что фигурка маленькой женщины окутана зеленоватой дымкой!