Один Атакселес, и больше никого — они стояли в туманном мире, вокруг них кружились облака, рассеивающие свет, судя по которому солнце где-то светило, но здесь не бывало никогда. Она рискнула бросить быстрый взгляд вниз и увидела, что стоит на твердой земле с редкими листочками травы, бурой и увядшей.

Смех резко оборвался, глаза врага сощурились щелочками. Шипящим голосом он сказал:

— Меня тебе не обмануть, шлюха!

Ее охватила злоба.

— Я — девица!

— В душе ты — шлюха! Все женщины шлюхи, кроме одной! Тебе меня не обмануть и этим!

— И этим? — Китишейн внимательно смотрела на него.

— Да! Ты пряталась позади воина, но я знаю, кто ты такая — главный враг Боленкара!

Китишейн не знала, что на это ответить.

Атакселес снова засмеялся, но теперь его смех был сухим и почти не отличался от дыхания.

— О, ты хорошо притворяешься, притворяешься удивленной, но я знаю, что, если к замыслам гнома-шамана, способности почувствовать душу врага, какой наделена гномиха-шлюха, и доспехам воина не добавить тебя, они ничего не смогут сделать! Он будет ходить вокруг с мечом, но так и не ударит или даже хуже — будет бить своих союзников; он будет творить безумства, но сделает столько же на пользу Боленкару, сколько ему во вред!

Китишейн пала духом, поняв, что он говорит правду. Она сама не смела подумать, что так сильно нужна Кьюлаэре.

— Я выиграю в бою, который твой дружок даст нашему Багряному богу, — сказал Атакселес, глаза которого сверкали. — Я выиграю его здесь и сейчас, убив тебя!

Топор взметнулся вверх.

Глава 29

Глава 29

Китишейн испуганно подняла свой меч, понимая, что обычным клинком ничего не сделаешь против такого топора, сознавая, что ей остается одно: все время уклоняться от ударов врага и ни за что не встречать их в лоб.

Понимая, кроме того, что если погибнет она, то погибнут и ее союзники, все до единого, а с ними надежда на мир и счастье на земле, Китишейн собрала всю свою решимость. Она победит, она должна победить! Еще она представила себе Кьюлаэру — избитого и истекающего кровью. Ужас и ярость наполнили ее, а с ними пришла окончательная решимость.

Она отскочила влево и встретила топор косо подставленным мечом, оттолкнула, отразила так, что лезвие пролетело прямо мимо ее плеча. Прежде чем Атакселес смог прийти в себя, Китишейн ударила, целясь ему в горло прямо над нагрудником. Она почувствовала, что попала в кость и глубже, и быстро приняла защитную стойку, но хлынула кровь, Атакселес взревел от боли и ярости. Он бросился на девушку, размахивая топором. У Китишейн от страха чуть не подкосились ноги, но она увернулась, подставила ногу, и Атакселес споткнулся и с грохотом рухнул на землю. Он развернулся и с ревом приподнялся достаточно, чтобы швырнуть топор. Он полетел слишком быстро, Китишейн попыталась отскочить, но топор угодил ей в живот, развернул и сбил с ног. У девушки перехватило дыхание, казалось, будто все вокруг потемнело. В тумане она расслышала победный хохот Атакселеса, поняла, что он приближается. Схватив меч, Китишейн попыталась шевельнуться, вспоминая, что Миротворец рассказывал о ночных поединках, о том, как чувствовать своего врага, когда ты его не видишь.