В начинающей давить темноте Никита различил раздраженное бормотание Рудольфа, сопение Глузя, и лишь молчаливая Нодья прижалась плечом к его спине.

— Вот влипли. — Собственный голос показался Басанову незнакомым, гулким, как будто он со всего размаху бросил фразу в огромную пустую бочку.

В обширном, но замкнутом пространстве, когда основным источником информации служит только слух, звуки, казалось, обрели свою жизнь. Любой шорох, издаваемый во тьме, слышался громко и ясно. Вот почесался Глузь, а вон там скрежетнул зубами и шумно задышал оборотень, почти в ухо печально вздохнула амазонка. Постепенно помещение стало заполняться другими, не имеющими отношения к маленькому отряду звуками. Вдоль стены прошуршали быстрые семенящие шажки, от одного из постаментов послышался легкий скрип, как будто кто-то тяжелый надавил на рассохшееся дерево, в глубине зала зазвучали непонятные звуки, напоминающие вздохи и невнятное бормотание. Ощущение чужого присутствия со всех сторон пришло само собой.

— Все ко мне, быстро! — скомандовал Басанов, придерживая за руку Нодью. — Быстрее, мать вашу перетак!

Сиплое дыхание оборотня переместилось ближе.

— Осторожнее, это я. — Крепкая рука прихватила человека за предплечье.

— Глузь, — позвал в темноту Никита, — Глузь. Давай сюда!

— Глузь,.. Глузь... Глузь... — заметалось в воздухе эхо. — Сюда... сюда... сюда...

— Да здесь я, — откуда-то со стороны, искаженный эхом, послышался ответ, — за вас держусь.

— Погоди. — Басанов вспомнил про зажигалку, с которой никогда не расставался, и, достав ее из кармана, высек маленький колеблющийся огонек. Поставив регулятор на максимум, он поднял источник света над головой.

Небольшой газовый факел озарил центр зала. Додолка и оборотень, стоящие неподвижными стражами по бокам, находились рядом, но бесенка поблизости не наблюдалось.

— Вот он! — оглушающе рыкнул Рудольф, выбрасывая руку в сторону ближайшей скульптурной группы.

Глузь, охватив ногу одной из статуй поблескивая круглыми глазами, с высоты постамента удивленно смотрел на своих товарищей.

— Сюда давай, — в голосе оборотня прозвучало нетерпение, — мы здесь.

Издав радостный визг, бесенок оттолкнулся от статуи и понесся к ним, в несколько секунд достигнув вожделенной цели. С разбегу он приник к ноге Нодьи и на мгновение замер, возбужденно дыша. Невозмутимая амазонка не спеша отодвинула мохнатого сотоварища от себя, как бы установив невидимую дистанцию близости.

Зажигалка, нагревшись, обжигала пальцы, и Никита с грустью ее погасил. Темнота тотчас накрыла замершую группу, и почти сразу же послышался недовольный голос додолки: