На этот раз Эльфрида уловила сарказм в голосе Изолт и ярко покраснела.

— Вы можете смеяться над нашим правосудием, но у нас почти нет преступлений! — воскликнула она запальчиво. — Не то что в Лукерсирее, где приходится носить кошелек под одеждой из-за карманников.

— Не думал, что ты будешь защищать Филде, — с мягким укором сказал ей Айен. — Ведь ты не можешь не понимать, что такой суд ужасно несправедлив. Ты сама провела в тюрьме почти всю жизнь, дорогая, и Киллиан Слушатель тоже. Ему было отказано в справедливом суде, ты же знаешь. Разве он не подвергся испытанию водой? Разве он не погиб бы, если бы толпа не пробилась сквозь ряды солдат и не вытащила его из пруда?

— Они лишь исполнили тем самым волю Господа, — упрямо ответила Эльфрида. Она встала, и забытый венок из маргариток упал у нее с колен.

— Может, это и так, — примирительно сказал Леонард Осторожный. — Пути Господни неисповедимы.

Эльфрида согласно кивнула, хотя ее лицо все еще хранило упрямое выражение.

— Так если мы вызовем Филде, чтобы она доказала свою невиновность на поединке, она должна будет принять вызов? — нетерпеливо спросил Лахлан. — Я хочу взять Брайд, не тратя сил на попытки проникнуть через эти стены. Нельзя ли сделать так, чтобы весь исход войны зависел от одной битвы между воинами Филде и Эльфриды?

Все уставились на Лахлана, восхищенные и испуганные одновременно.

— А вдруг мы проиграем? — возразила Изолт.

— Мы не проиграем, — сказала Эльфрида. — Справедливость на нашей стороне.

— Мы не можем проиграть, — сказал Лахлан. — Вся страна должна видеть поражение Филде. Потому что если значение суда поединком действительно таково, ее поражение будет четким знаком от Бога, что она признана виновной как юридической системой, так и церковью и ее царствованию пришел конец. Понимаете? Этот спектакль будут смотреть все, и его исход должен быть несомненным. Защитница Филде должна умереть.

— Ее не так-то просто победить, — сказал встревоженный Леонард. — Защитница Филде ни разу не проигрывала суд поединком. Это женщина невероятной силы и ловкости, обученная использованию любого оружия. Я всадник, привычный воевать на коне. Хотя меня учили бороться врукопашную, как и всех Ярких Солдат, должен признаться, что испытываю некоторый трепет.

— Я и не собирался посылать тебя на этот поединок, — сказал Лахлан. — Я знаю, что ты храбрый человек и предан своей банприоннсе, но если я хочу, чтобы это испытание поединком привело к нужному результату, я должен сразиться с заступницей Филде сам.

Раздался единодушный крик.

— Нет, хозяин! Вы не должны так рисковать собой! — воскликнул Дайд.