Лахлан кивнул.

— Давайте сядем и напишем обвинения против Филде, и сделаем формулировки как можно более презрительными и насмешливыми!

На следующий день из армейского лагеря выехала длинная процессия, возглавляемая Лахланом на гордо вышагивающем жеребце. Ри оделся во все белое и золотое, а черные кудри перехватил золотым ободком. Он держал, лезвием вверх, позолоченный меч, сверкавший в лучах солнечного света, озарявших голову Ри. Над городом висели тяжелые тучи и раздавались громовые раскаты, но там, где двигалась процессия, было ясно.

По обеим сторонам от Ри ехали знаменосцы. Диллон нес квадратное знамя темно-зеленого цвета, на котором взвился в прыжке олень Мак-Кьюиннов с золотой короной на рогах. Коннор, игравший роль оруженосца Эльфриды, нес красный флаг клана Мак-Хильдов с черной латной перчаткой, сжимающей золотой меч. Позади реяли стяги тех, кто поддерживал Эльфриду, всевозможных цветов и со всевозможными символами, включая флаги десяти прионнс.

Впереди Лахлана выступали волынщики и барабанщики, игравшие торжественный марш. Они остановились перед главными воротами Брайда. Взревели трубы, и Леонард Осторожный спешился и вышел вперед. Он был в латах, с опущенным забралом шлема, красный плащ развевался на ветру. Неторопливо сняв свою тяжелую перчатку, он швырнул ее на землю.

— Я, Леонард Эдельхейт, герцог Эдельрик, граф Фридрик, барон Барнаби, от имени нашей благословенной банприоннсы и госпожи, Эльфриды Элизы Ник-Хильд, единственной дочери и наследницы Дитера Дирборна Мак-Хильда, и прямого потомка Бертильды Яркой Воительницы, носительницы золотого меча и основательницы великой земли Тирсолер, Яркой Земли, сим обвиняю тебя, Ульрика Брайдская, самопровозглашенная Филде Всеобщего Собрания Великой Церкви, в следующих преступлениях.

Затем он принялся зачитывать воззвание, которое они с Лахланом составляли накануне до глубокой ночи. Оно обвиняло Филде и старейшин Всеобщего Собрания в убийствах, несправедливых арестах и лишениях свободы, предательстве, подстрекании к мятежу, растрате и мошенничестве. Леонард бы включил в этот перечень еще множество преступлений, например, ересь, нарушение традиций, похоть и распутство, но Лахлан настоял на том, чтобы не смешивать дело политическое с религиозным.

У Леонарда Осторожного был сильный и зычный голос, а Гвилим Уродливый при помощи своей магии еще усилил его, так что он гремел над городом, заставляя птиц подниматься в воздух, а лошадей ржать и вставать на дыбы. Единственным ответом им стал залп городских пушек, не нанесших никакого урона рядам сторонников Лахлана, которые благоразумно остановились вне зоны обстрела.