– Виз, сзади! – в страхе вскричал Банкан. Но громадные челюсти клацнули вхолостую. Клещеед ловко увернулся и снова запорхал над носорогом.

– Давай, шевелись! Ты не умер! Хватит бездельничать! Снуг, ты нам нужен.

Снугенхатт действительно был жив, но контужен. Он только моргал и брыкался. Было ясно, что он еще не скоро придет в себя.

Разделавшись с носорогом, бульбык пустился на поиски новой добычи.

Он решительно устремился по лестнице к Банкану и попытался загнать его в ближайший угол, решив, вероятно, что человека поймать гораздо проще, чем увертливых выдр. Банкан, держа перед собой дуару как амулет, отступал. Но понимал: сколько ни увертывайся, рано или поздно тварь его прижмет.

– Начали! – крикнул он державшимся неподалеку выдрам. Раздвоенный гриф откликнулся безобидной мелодией. – Слова! Мне нужны слова!

– Кореш, так-растак, мы пытаемся!

Сквилл, стараясь отвлечь Берсеркера, проскочил у того под носом.

Но жестокое создание было не лыком шито. Оно окончательно выбрало цель. Сначала – человек, а потом будет вдоволь времени, чтобы разобраться с выдрами.

Ниина тоже маячила в опасной близости от острых рогов и копыт, но и ее не удостоил вниманием бульбык. Пока близнецы торопливо шептались, Банкан в отчаянии решал, в какую сторону прыгать.

На верхнем ярусе Темные двинулись вперед, их приободрило, что Берсеркер безоговорочно повинуется главарю. Поначалу неохотно, но все смелей и громче их хор гнусавил зловещую молитву.

Запели наконец и Сквилл с Нииной:

Банкан, неистово играя, крикнул друзьям:

– Да вы спятили! Это что, по-вашему, чаропеснь?

Сквилл состроил рожу, а Ниина отмахнулась – она мучительно сочиняла новый куплет.

– Че ты от нас хочешь, чувак? И так жилы рвем.

На полу зашевелились куски стекла и металла. Они отрастили сияющие крылья, взмыли и бесстрашно ринулись на приближающегося бульбыка. Одни отскакивали, не причинив ему вреда, и бились в судорогах на полу, другие превращались в пыль под громадными копытами.

В воздух поднялся даже изуродованный стол. Кожистые изумрудные крылья вознесли его к потолку, и оттуда он метко спикировал на голову монстра. Тварь поменьше непременно откинула бы копыта, но Берсеркер лишь присел, а затем ухватил алмазной твердости зубами заколдованный предмет меблировки. Трогательно посучив ножками, стол успокоился навсегда.

– Сдавайтесь! – кричал сверху Драу. – Берсеркера вашими простенькими мелодиями не одолеть! Его защищает всеобъемлющая вуаль невежества! Он несведущ в колдовстве, он не понимает чаропения, он не постиг даже азов чудотворства, и, следовательно, против него эти средства бессильны. Это просто гора мускулов с зубами и рогами. Только мой голос способен проникнуть сквозь толстую кость и добраться до сокрытого под нею умишка.