– Каково же твое предназначение?

Банкан заметил, что Клотагорб смотрит на устройство, как на очень ядовитую рептилию.

– Говорить правду, только правду и ничего кроме правды.

Раздался лающий смех Сквилла:

– Е-мое, а ведь фиговина, кажись, таки чего-то стоит. Эх, знал бы купчишка, че он уступил за паршивую кучу золота.

– Если бы он узнал о моих способностях, ничего бы не изменилось.

Ленивец не настаивал бы на расторжении сделки. – Штепсель завис перед опешившим выдром. – Он не знал, как со мной поступить. Ведь Граджелут – всего лишь бродячий торговец, что с него взять.

– Я знаю, как с тобой поступить.

Клотагорб настороженно следил за пульсирующим устройством. Штепсель повернулся к нему.

– Нет, не знаешь. Это ложь. Ты все еще убежден, что я смертельно опасен, и скрываешь это от друзей.

Все посмотрели на Клотагорба. Тот молчал, переминаясь в явном смущении, и Джон-Том поспешил на выручку учителю.

– Но почему ты прежде ничего не говорил?

– Никто ко мне не обращался, не задавал вопросов. А ты, – штепсель качнулся в сторону чаропевца, – задел мое самолюбие, и я решил выступить в свою защиту. Когда за душой – ничего кроме правды, нельзя помалкивать в тряпочку и позволять, чтобы об тебя вытирали ноги.

Клотагорб посмотрел поверх очков на своего младшего коллегу.

– В твоем родном мире все подобные устройства так нахальны?

Джон-Том отрицательно покачал головой.

– Большинство из них лишено дара речи. Но ведь и я на родине не умел чародействовать с помощью музыки. А оказавшись здесь, приобрел кое-какие способности. Вероятно, и с машинами так бывает. По крайней мере, с этой, – уточнил он, разглядывая зачарованный детектор лжи. – Конечно, если она не врет.

– Я не умею врать! – отчеканил Правдивец. Затем штепсель смущенно поник. – Хотя иногда жалею об этом. На свете столько неразоблаченной лжи – мне со всей вовек не справиться.

– Если ты говоришь правду, – упорствовал Джон-Том.

– А не проверить ли нам его? – предложила Ниина. – Друг на друге.