— Конечно, известно! Разве я не предупреждал вас, что Сестринская община состоит в союзе с силами зла? Какое счастье, милорд, что она не пыталась сбить вас с пути истины!

Если Джойхиния и была в союзе с силами зла, то до сих пор наверняка пребывала в неведении. Пайтер снова посмотрел на Р'шейл, но в его глазах не было похоти — только отвращение.

— Уведите ее вниз.

— Мы должны привязать ее к мачте, чтобы весь Медалон мог видеть, что мы захватили это злобное отродье, — заявил Элфрон. — Пусть знают, что Хафисту не обмануть.

— Не будьте глупцом! Вы не можете плыть через Медалон с привязанной к мачте медалонкой! Вы что, хотите спровоцировать войну?

— Это не медалонка — это харшинская ведьма, — возразил жрец. — Медалон должен возликовать, узнав, что мы убрали ядовитую змею с груди ничего не подозревающей Сестринской общины.

— Харшини для них ничего не значат, здесь их давно позабыли! Только мы в Кариене, где власть Всевышнего защищает нас от харшинского ига, помним о том, как они опасны. Медалонцы не разделят ваш триумф, Элфрон, они проткнут вас мечом!

Элфрон вынужден был неохотно согласиться с этими доводами.

— Что ж, будь по-вашему, заприте ее внизу. Но как только мы выйдем из Стеклянной реки, благополучно пересечем Фардоннскии залив и войдем в кариенские воды — тогда мы немедленно привяжем ее к мачте, чтобы по крайней мере наши люди смогли возрадоваться этой невероятной удаче. Мое видение оказалось истинным. Мы проплывем по Железному Потоку, овеянные славой и величием.

Подчиняясь повелительному взмаху руки Пайтера, два матроса потащили Р'шейл вниз. Она не сопротивлялась. Девушку все еще трясло, и она чувствовала себя совершенно обессиленной. Наконец ее втолкнули в какую-то тесную кладовку в дальней части длинного коридора и заперли дверь. Из коридора через щели между досками проникал тусклый свет. Почти на ощупь пробираясь вперед, Р'шейл наткнулась на сваленные в углу мешки и, не в силах больше сдерживаться, рухнула прямо на эту отдающую плесенью кучу.

Девушку захлестнула волна отчаяния, и грязная мешковина вскоре стала мокрой от слез. Охватившее Р'шейл горе и скорбь при мысли о гибели Тарджи совершенно опустошили ее. Это было великолепной добавкой к ее собственным физическим и душевным мукам. Р'шейл стало все равно, что ждет ее в будущем. Казалось, что никакое страдание не может сравниться с этой всепоглощающей болью.

Под мерное покачивание продвигающегося на юг судна пленница слегка задремала в своей темнице. День набирал силу, и в каморке становилось нестерпимо жарко и душно. Р'шейл проснулась, мучимая голодом и жаждой; к ней никто не приходил, ни пить, ни есть тоже не давали. В полумраке она обследовала полки, но ничего полезного не обнаружила. В стенном шкафу оказались старые мешки, мотки веревки да несколько бочонков едко пахнущей смолы — ничего хоть отдаленно напоминающего воду или съестное.