— Слушай, сержант, — прошептал Шноббс, — как думаешь, в скорпионьей яме нам понравится?

— …Говорить все что угодно, э-э, но все сказанное вами будет записано, э-э, сюда, в мою записную книжку, и впоследствии может быть использовано, э-э, в качестве доказательства…

Голос Моркоу задрожал и затих.

— Если эта пантомима доставляет тебе удовольствие, Ваймс, — в конце концов прервал молчание патриций, — отведи его в камеру. Я займусь им утром.

Воунз не подал никакого предупредительного сигнала. Не издал ни крика, ни вопля. Он просто бросился на патриция с воздетым мечом.

В мозгу Ваймса замелькали возможные варианты действий. Первым шло предположение, что было бы неплохо постоять в сторонке — пусть Воунз делает все, что заблагорассудится, а разоружить его можно и позже, зато город очистится. Да. Хороший план.

Поэтому для него так и осталось загадкой, почему вместо этого он сделал выпад мечом Моркоу в попытке парировать удар…

Наверное, это был поступок из серии «по книге».

Раздался звон от удара металла о металл. Не особенно громкий. Что-то блестящее и серебристое просвистело мимо уха капитана и вонзилось в стену.

У Воунза отвисла челюсть. Он уронил остатки своего меча и попятился, крепко сжимая «О Призывании Драконов».

— Вы еще пожалеете, — прошипел он. — Вы ГОРЬКО пожалеете!

Он забормотал что-то себе под нос.

Ваймса и самого трясло. Он был вполне уверен, что знает, ЧТО именно просвистело у него мимо уха, и от одной мысли об этом ладони у него покрывались испариной. Он явился во дворец, готовый разить карающим мечом, и вот наконец наступила эта МИНУТА, эта единственная МИНУТА, когда мир, казалось, работает как положено и от него, капитана Ваймса, что-то зависит. Но все, чего ему хочется в эту минуту, — это выпить. И поспать с недельку.

— Все, хватит! — воскликнул он. — Ты пойдешь по-хорошему?

Бормотание не прекратилось. Воздух нагревался и сох.

Ваймс пожал плечами.