— Давай быстрее! — буркнул его товарищ, судя по всему, не любитель конины. — Капитан три шкуры с нас спустит за то, что мы бросили пост.

— Никак не возьму в толк, а чего тут вообще охранять? Пленники заперты, а кому придет в голову тащиться сюда через эту проклятущую пустыню?

Когда стражники наконец ушли, белая кобыла выплюнула изо рта связку ключей. Потом очертания лошадей стали зыбкими и расплывчатыми, и на их месте оказались Шианнат и Искальда. Подобрав ключи, они осторожно прокрались в дальний конец пещеры, а возле барака к ним присоединилась пантера.

Элизар не мог спать, хотя за день выматывался не меньше, чем остальные рабы. Возвращаясь в барак, он съедал скудный паек и сидел до утра, прижавшись к решетке. Он думал о дочери. С Нэрени за эти дни он не сказал и двух слов. Настоящее было для него невыносимо, и поэтому он все чаще старался хотя бы в мечтах уйти в прошлое.

— Элизар! — раздался чей-то свистящий шепот, и, вернувшись из грез, наставник увидел сквозь прутья решетки знакомую физиономию.

— Шианнат?

— Тес!.. Слушай меня, Элизар, и, во имя Жнеца, постарайся не шуметь. Ориэлла здесь. Мы хотим освободить вас и поднять в пещерах восстание. Вот ключи. — Он протянул Элизару липкую влажную связку. — Прежде всего выпустите крылатых. Только пусть они держат себя в руках. Если стража проснется раньше, чем нужно, все пропало.

Элизар горячо закивал и уже поспешил открывать замки, но Шианнат просунул руку между прутьев и ухватил его за рукав.

— Да, чуть не забыл! — прошептал он. — Мы нашли твою дочь. Она жива! — И с этими словами он отступил в тень, оставив Элизара стоять подобно статуе. Когда смысл сказанного наконец проник в сердце бывшего наставника Арены, оно раскрылось, словно цветок. Слезы радости и благодарности сверкнули в уголке его единственного глаза.

— Спасибо! — прошептал он. — Спасибо тебе! — В тот миг он и сам не мог бы сказать, к кому обращается, но слова его от этого не были менее искренними.

* * *

Черная Птица рассеянно баюкала дочь. Теперь Нэрени проводила с ней каждую свободную минуту. Кондор каким-то чудом был еще жив, но сознание по-прежнему не возвращалось к нему, и Черная Птица уже потеряла надежду, что он когда-нибудь очнется. Казалось, он повис между Двумя Мирами, упрямо не желая смириться с собственной смертью.

Королева все чаще думала о тех далеких днях, когда они только что поженились. Она вспоминала, как он подбадривал ее и давал мудрые советы. Вспоминала его ликование, когда она, так сказать, предложила ему руку и сердце…

— Кондор, да поправляйся же ты, во имя всех демонов! Вернись ко мне, прошу тебя…