«Если он сейчас скажет, что оставит его на память, я изменю свое решение». Но Орталис ответил:
– Я собираюсь выбросить его. Он мне больше не нужен.
Он зашагал по коридору. Король проводил его взглядом.
Орталис все-таки не считал, что он сделал что-то... слишком неординарное. Ланиус снова вздохнул. Бубулкус, если бы его можно было спросить об этом, вряд ли согласился бы с принцем.
26
26
Когда Грас вдохнул, ему показалось, что он хлебнул из чана с холодным супом. Небо из черного уже превратилось в серое, но он все равно не мог увидеть вытянутую перед собой руку.
– Гирундо! – тихо позвал он. – Ты где?
– Здесь, ваше величество, – ответил генерал почти рядом с ним. – На наши молитвы ответили, не так ли?
– Пожалуй, даже слишком,
Гирундо снова засмеялся, хотя король совсем не был уверен, что сказал что-то смешное. Туман есть туман, но этот... настоящий сгущенный экстракт всех туманов, которые Грас когда-либо видел в жизни.
– Клянусь богами, нам повезет, если мы найдем стены Нишеватца, не говоря уж о том, чтобы штурмовать их.
– Может быть, мы повеселимся, пока их ищем, – проговорил Гирундо, хотя «веселье» было последним словом, которое Грас употребил бы сейчас. – Только подумай, как весело будет Василко и другим черногорцам, когда они попытаются не пускать нас, когда мы уже будем на стене. Мы закрепимся на занятых позициях раньше, чем они поймут, насколько мы близко.
– Да помогут нам боги, – сказал Грас. Аворнийская армия провела недели, переживая то, что сошло бы за сезон жары в стране черногорцев. Теперь вернулись обычные туманы, в полном смысле слова. Грас надеялся, что этот полный смысл не будет чрезмерным.
– Ваше величество? – Это был голос Птероклса.
– Я здесь, – ответил Грас, и волшебник двинулся вперед, пока они не наткнулись друг на друга.
– Ты можешь проводить людей до Нишеватца? – спросил Грас. – И сделать так, чтобы черногорцы не услышали, как они подходят?
Свечение, которое прорвало туман, по-прежнему не желавший рассеиваться, озарило руки Птероклса.
– Могу.