Фоул не понимал этого. Или отказывался понимать. Так или иначе, он пытался игнорировать этот парадокс. Парадокс белого золота — и его собственный. Он жаждал овладеть белым золотом — кольцом. Но я тоже был белым золотом, составлял с ним единое целое. И он не мог изменить этот факт, убив меня. Фоул нанес мне удар моим собственным огнем, а в результате сделал то, чего никаким образом не мог добиться я сам. Выжег из меня свою же порчу. И я обрел свободу. — Ковенант приумолк, обратившись внутрь себя. — Конечно, я не знал, что должно было случиться, и больше всего боялся, что он оставит меня в живых, чтобы разрушить Арку на моих глазах. — Линден смутно припомнила, что Ковенант и впрямь выглядел тогда так, будто молил Фоула о смерти. — Мы не были врагами, что бы он там ни твердил. Мы — я и он — составляли одно. Но Фоул, похоже, этого не знал. Или не хотел знать, ибо сама подобная мысль была ему ненавистна: Но нравится ему это, нет ли — Зло не может существовать, если не существует того, что может противостоять ему. В этом смысле мы — ты и я — и есть Страна. А он всего лишь одна из сторон нашего существования, как, впрочем, и мы одна из его сторон. В этом и заключается сущность его парадокса. Убивая меня, он пытался убить часть себя самого, но самоубийство не совершается по частям. В результате он сделал меня сильнее. До тех пор пока я принимал его — или мою собственную силу, — не пытаясь сделать с ним то, что он хотел сделать со мной, Фоул не мог пройти мимо меня. И не сможет.

Затем Ковенант умолк. По правде сказать, для Линден важны были не его ответы — на многие вопросы она уже получила свои. Ей просто хотелось дольше, как можно дольше слышать звуки его голоса. И как только он остановился, она тут же задала новый вопрос. Спросила о том, как Первой и Красавчику удалось спастись от пещерников. Ковенант издал нечто, похожее на смешок, что не могло не порадовать Линден.

— Ну, в этом, пожалуй, есть и моя заслуга. Лорд Фоул снабдил меня силой, и я уже не мог просто стоять там, не имея возможности коснуться тебя. Я должен был хоть что-то сделать. Он с самого начала знал, чем занимаются пещерники, и не мешал им, видя в этом еще одну возможность нажать на нас. Ну так вот, я взял да и помог им — поднял что-то из-под того кургана. Что это было — понятия не имею, все продолжалось недолго. Но покуда пещерники кланялись, у Первой и Красавчика появилась возможность убраться восвояси. А я подсказал им, как найти тебя.

Линден нравилось, как звучит его голос. В нем не было больше чувства вины — видимо, оно выгорело вместе с порчей. И сейчас, думая о том, что он для нее сделал, она почти забывала, что никогда больше не увидит его живым. Но уже в следующий миг некий инстинкт подсказал Линден, что тьма колеблется, а стало быть, отведенное им время подходит к концу. И она попыталась сказать самое главное: