Когда случился первый толчок, Виктор и Джинджер уже мчались по лестнице, ведущей в вестибюль. Они остановились, только когда подбежали к туннелю.

— Э нет, — сказала Джинджер. — Туда я не пойду. Не желаю снова угодить в каменный мешок.

Чуть ниже на ступеньках плескалась вода. Вне всяких сомнений, эти ступеньки вели прямо в море. Оно плескалось совсем рядом, но уж больно черными казались его воды. Как бы выразился Гаспод, они предвещали.

— Ты плавать умеешь? — спросил Виктор.

За их спинами рухнула какая-то подгнившая колонна. Из зрительного зала донесся душераздирающий вопль.

— Не очень.

— Я тоже.

Однако события, которых они опасались, разворачивались с угрожающей быстротой.

— Предлагаю взглянуть на происходящее с другой точки зрения, — сказал Виктор. — Нам выпала прекрасная возможность добиться за очень короткий срок существенных сдвигов.

И они прыгнули в воду.

Виктор выплыл на поверхность ярдах в пятидесяти от берега. Он едва не надорвал легкие. Джинджер взмыла несколькими футами дальше. Подгребая руками, они остановились и стали смотреть.

Земля содрогалась.

Голывуд, город из плохой древесины, крепленной игрушечными гвоздиками, превращался в развалины. Дома складывались точно карточные колоды; то здесь, то там короткие вспышки взрывов свидетельствовали о бурном участии в событиях запасов октоцеллюлозы. Парусиновые города и гипсовые горы рушатся с одинаковой быстротой.

И через этот хаос, увертываясь от падающих балок, но сметая все прочие преграды, спасались бегством жители Голывуда. Рукояторы и актеры, алхимики и бесы, тролли и гномы удирали, как муравьи из запаленного муравейника, — головы втянуты в плечи, ноги стремительно двигаются, глаза устремлены к горизонту…

Половина холма пропала как не было.

На мгновение Виктору почудилось, будто он видит огромную фигуру воина Освальда, которая своей нематериальностью походила на выхваченные столбом света пылинки. Воин вознесся над Голывудом и, замахнувшись, нанес страшный, уничтожающий все и вся удар.

Затем видение исчезло.

Виктор помог Джинджер выбраться на берег.

Вскоре они шли по главной улице. Здесь стояла тишина, лишь изредка доносились какие-то скрипы, да с глухим буханьем стукалась о землю какая-нибудь очередная балка.

Они забрели в съемочный павильон, загроможденный рухнувшими декорациями и растоптанными ящиками для картинок.