«Я слишком мало жил, чтобы замарать чем-либо свою душу». Да, этого Туим не мог о себе сказать. «…Потому не совершу низости или предательства перед смертью Солнцеворот…» – речь относилась к бывшему королю. «Я знаю, что ты самозванец, и я, природный князь, не стану служить кому попало!» Да и я тоже природный князь и сумею не жить, так умереть с честью.
Такая естественная вещь, как позвать на помощь и переломать все кости чужакам, казалась теперь кощунственной. Он сунул старому воину княжеский перстень.
– Отдай его Туверту, когда подрастет. – Потом снял с рук все кольца, больше ничего сколько-нибудь ценного у него не оставалось. И побрел в сторону запряженных драконов.
13. Свобода
13. Свобода
Анна лежала с закрытыми глазами не столько из-за усталости или желания спать, просто она знала, слишком хорошо знала, что увидят ее глаза – столик, сундучок, ковер, гобелен, потолок. Все это изученное до мельчайших подробностей, до чуть уловимого оттенка цвета. Надоело. В углу вышивала служанка. Эти хоть время от времени менялись, но их место в пространстве и занятия оставались теми же. Незыблемо, вечно. Если она до сих пор не покончила с собой, то только из-за того, что мертвая уж точно не сможет быть полезной ни одному из своих детей. Однако казалось странным, почему Джулия, если именно она ее тут держала, не откликнулась на предложение подписать отречение. Ведь, имея такую бумагу на руках, она могла и не держать слово, сгноив собственную мать в этом замке.
«Почему же она не согласилась? Ведь, пока я жива, угроза в моем лице остается в силе. Имея такой документ, его не обязательно предъявлять всем и вся. Достаточно держать до поры до времени в тайнике. Чтобы в решительный момент нанести удар. Почему? Может, именно потому, что это не она? Но тогда кто? Горицвет? Если верить этим сонным кумушкам, после восшествия Джулии на престол он сделался князем юга. Но он не отказался бы от предложенного отречения?» Принцесса терялась в догадках.
Однако обращались с ней по-прежнему хорошо, по необходимости доставляя книги с легендами и балладами, из которых, правда, были вычеркнуты строчки с описанием ворожбы.
И именно в пику к этому запрещению узница начала вспоминать некоторые заклинания, словам которых она обучалась некогда в Храме Огня или почерпнула из тетрадей мужа. Одно ей особенно нравилось – «заклинание чужого дракона». Еще живя в том мире, она обнаружила, что это волшебство, в отличие, от множества других потерявших силу в новых условиях, действовало. Благодаря ему Анна всегда могла поймать такси или наносить необходимые повреждения в двигатель машины, водитель которой, невзирая на приказ, проезжал мимо, или окатывал людей водой, летя на полной скорости по лужам. Женщина улыбнулась и произнесла заклинание про себя.