– Ну да, ну да, конечно. – Роделинд закивал. Потом сел на скамью, обтер лицо рукавом. – Что-то мне дурно мой господин, – пробормотал он. – Как-то все это очень волнительно…

* * *

– Так значит, вам он понравился, этот самый Роделинд? – говорил, посмеиваясь, Элизахар.

Они с Фейнне направлялись в ту самую третью деревню, где все обстояло «очень плохо». Дорога шла под уклон, и уже начало парить: в воздухе висела неприятная влажность.

– Да, – ответила Фейнне.

– Чем же?

Она молчала – искала нужные слова.

Солнце стояло в зените. Они выехали из замка рано утром, но в доме Роделинда задержались немного дольше, чем рассчитывали, и теперь едва перевалило за полдень: самое жаркое время суток.

Наконец Фейнне ответила:

– Просто он хороший.

– Он ведь вор, Фейнне, – сказал Элизахар.

– Любой человек – вор, – отозвалась Фейнне. – Одно время я много думала об этом. Мы крадем друг у друга время, чувства, мысли. Мы отбираем друг у друга самую жизнь. Помните, как это было в Академии? Софена воровала образы из стихотворений Пиндара, Эгрей украл у Софены жизнь, Аббана похищала чужие чувства, которые не должны были принадлежать ей…

– А вы? – спросил Элизахар. – Неужели и вы что-то украли?

– Я украла вас, – сказала она, улыбаясь. – Я украла вас у вашей судьбы, у Чильбарроэса, у вашего отца, у моего… Вы – мой приз!

– Нет, – возразил он. – Это вы мой приз… И вообще, откуда вы знаете это слово?

– Приз? – Она улыбнулась. – Да от вас…

– Наверное, я многим полезным словам вас обучил.

– Да уж наверное! – Она засмеялась. – Но вернемся к Роделинду. Понимаете, он из тех воров, что заботятся об обворованных. Следят за тем, чтобы они не погибли совершенно. А это большая редкость.