Она развернулась и зашагала ко входу в больницу. Он бросился за ней, но через три шага остановился. В походке Эмили не было ни малейшего колебания. Она даже не оглянулась, чтобы посмотреть, идет ли он следом. Что бы с ней ни произошло, что бы ни надломилось в ее душе, он пытался убедить себя, что сможет все поправить, если только она даст ему шанс.

Но она скрылась в вестибюле, и Джо Хэйес подумал о том, какого труда это будет стоить. Сколько ее прошлого он уже принял, пытаясь любить ее.

Она не хотела этого.

Бросив последний взгляд, он развернулся, уселся в свою машину, завел двигатель и поехал домой.

Войдя в больницу, Эмили решительно направилась к лифту и в молчании поднялась наверх. Она подошла к сестринскому посту у палаты Натана, по ее бесстрастному лицу медленно катились слезы.

– Мне необходимо немедленно поговорить с доктором Гершманном, – сказала она.

К счастью, Гершманн как раз делал обход. Она молча прождала почти пятнадцать минут; когда он оказался, она поприветствовала его одним лишь взглядом, потом вошла в палату Натана, зная, что он последует за ней.

Она не смотрела на неподвижное тело сына.

Не могла.

От этого невозможное показалось бы еще более нелепым.

– Что такое, миссис Рэнделл? Случилось еще что-нибудь?

– Куда уж еще? – спросила она горько.

Гершманн захлопал глазами, как будто она выругалась.

– Доктор, я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали, – сказала она. – Я хочу, чтобы моего бывшего мужа перевели сюда. Попросите каких-нибудь санитаров поднять его сюда и поставить для него койку рядом с Натаном.

Хмыкнув, Гершманн чуть отклонился назад, поглядел на нее исподлобья. Провел рукой по лысеющей макушке.

– Миссис Рэнделл… Эмили. Я уверен, вы должны понимать, что я не могу вот так просто взять и переместить Томаса. Он даже не мой пациент. А правила нашей больницы…

В одно мгновение она оказалась перед ним, нос к носу, глядя ему в глаза, несмотря на разницу в росте.

– Вам известно, почему мой сын до сих пор в коме?

– Вы же знаете, что нет.