(Харону порой снились кошмары, только он ни за что в этом не признался бы. Даже на исповеди. Ведь подобное признание означало бы, что он находится не в ладу с самим собой. Но Харон всегда, сколько себя помнил, был доволен жизнью. Он не нарушал законов, любил вкусно поесть, ценил радости, доступные двуполым существам, и чаще всего отходил ко сну, ощущая тихую усталость. А главное, он был бездетен, и, значит, ему не грозило когда-нибудь тоже оказаться в Усыпальнице. Теоретически он мог обеднеть и сдохнуть под забором от голода или погибнуть в автокатастрофе или от случайной пули – это да, – но зато его не сдадут в известное заведение, словно неизлечимо больное животное…)

Он вернулся в свое кресло. Молодые закончили заполнять бланки. Харон сверил написанное с документами, ухмыльнулся («Раскусил я толстогубого красавчика! Еще бы, с моим-то опытом…») и положил на стол целлофановый пакетик с личными вещичками усыпленного старика. Наручные часы, обручальное кольцо, нательный крест, паспорт, золотые коронки.

«Как мало ценного остается от нас после смерти», – философски заметил Харон – про себя, конечно. Он никогда не навязывал клиентам своего мнения. Спросят – он ответит. А так – ни-ни.

По предварительной договоренности молодые не стали забирать одежду. Действительно, зачем она им? Впрочем, Харону нередко попадались и куда более меркантильные представители рода человеческого.

Получив деньги и вежливо выпроводив супругов, он решил, что сегодня можно прикрывать лавочку. До официального момента окончания рабочего дня оставалось минут сорок. Никто и никогда не приезжал к нему за сорок минут до закрытия. У него не магазин, а солидное заведение. Можно сказать, ритуальное. Лучшая в городе частная Усыпальница. И он старался не уронить престиж. К усыплению следовало готовиться заблаговременно. Поспешность тут недопустима и чревата потерей лицензии. Обычно натасканная секретарша четко выстраивала очередь из позвонивших по телефону. Все дальнейшее происходило чинно и благородно, без лишней суеты. Ну разве что какой-нибудь совсем уж сопливый внук всхлипнет по любимому дедушке…

Перед уходом Харон, знавший свое дело назубок, проверил резервную систему электропитания морозильников (временные постояльцы его «гостиницы» плохо переносили жару – не возмущались, нет, но, случалось, поднимали жуткую вонь), поменял код замка сейфа, в котором хранилось «снотворное», включил внутреннюю сигнализацию. Затем пожелал секретарше приятного вечера, проводил мечтательным взглядом знатока ее крутые покачивающиеся бедра и вздохнул с легким сожалением.