Андован с помощью Камалы поднялся на ноги, вытер рот рукавом, сплюнул. Камала взяла его за руку.

– Во дворце она не сможет вас прикрывать, – предупредил Коливар. – Костас следит за малейшим дуновением магии.

– Что ж, пусть защищает меня по дороге, – сказал Андован.

Камала заметила, что с Коливаром он спорить не стал. Не возразил, что его спутница – простая ведьма. Может быть, грань между ведовством и магией выше его понимания, но она-то должна понимать, в чем разница. Что, если своим молчанием она разоблачает себя перед Коливаром?

Но справиться со всем сразу ей не под силу. Сперва предстоящая им задача, потом магистр.

– Лианна. – Не сразу вспомнив, что это ее так зовут, она оглянулась на Коливара. – Кажется, это твое. – Он протягивал ей сложенный в несколько раз кусок затканного золотом шелка.

Один из шарфов, подаренных ей Рави в Гансунге. Одна из обновок, которые она не надела ни разу.

Ее сердце на миг перестало биться. Как ни старалась она скрыть изумление, эти черные глаза читали ее, как книгу.

– Вы ошиблись, – выговорила она. – Это не мое.

– Вот как? Прошу прощения. – Он сунул шарф обратно за пазуху, не сводя с нее глаз. – Надо будет мне поискать настоящую хозяйку.

Каким холодом веет от этих глаз! У людей таких не бывает.

Внутренне содрогнувшись, она повернулась и пошла за Андованом к подземному ходу, которым он думал пробраться во дворец.

Глава 39

Глава 39

Гвинофар проснулась с трудом и не сразу поняла, где находится. За несколько часов она перевидала множество снов, порой пугающе ярких. Что это – новый сон, или она наконец вернулась… куда?

Вся дрожа, она вспомнила небо, полное чернокрылых пожирателей душ, выжженную магией землю, странных ящериц, что шмыгали в темных углах дворца, пачкая старинные ковры слизью. Неужели это всего лишь сны? Один образ точно не принадлежал к царству грез, значит, и в остальных нельзя быть уверенной. Так трудно в эти дни понимать что-то с полной ясностью.

Уже неделя прошла, как Костас поджег королевский лес, надолго застлав небеса черным дымом. В конце концов ветер погнал дым на дворец, словно желая наказать поджигателей. Горячий пепел сыпался на стены и кровли, вихрился во дворах, летел в окна и скапливался в углах вопреки усердным трудам служанок. Костас мог обратить ветер в другую сторону, но зачем бы он стал это делать? Он открыто наслаждался отчаянием Гвинофар, а когда дым наконец рассеялся и она вышла на крышу, определенно следил, как она рыдает при виде черного пепелища. Она любила этот лес, потому что Андован его тоже любил… теперь все, что ей напоминало о сыне, выжжено и осквернено злобным существом, сделавшим это своей забавой.