– Ваш сын Авенас с вами?

– Нет. Он уже не мальчик, чтобы таскаться в походы с чужим оружием, читать у десятников глупые повестушки и учиться мастерству воина и мужа, выпрашивая позволения отправиться на разведку. Он остался в Калскуне наместником. Лучшего мне не сыскать. Если вы, брат мой, решили бы освободить королеву после победы, я готов выдать ее за моего Авенаса – он уже вполне созрел для женщины.

Аргаред принудил себя улыбнуться.

– Примеров короля и Эккегарда довольно, чтобы отвратиться от подобных мыслей.

– А вот простолюдины говорят, что Бог любит троицу. Имея в виду своего Бога.

– И Бога королевы. Я не желал бы вам такой снохи.

– Да, по правде говоря, я бы и сам себе не желал. Общение с южанами научило меня двусмысленным шуткам, прошу простить, если вас от них коробит.

– Ничего, мы все разные. Кто-то научился шутить, кто-то разучился улыбаться…

– Еще раз прошу простить. – Морн примирительно коснулся его плеча. – Вы уже решили судьбу королевы, брат мой Окер?

– Я нахожусь в сомнении. В большом сомнении. С одной стороны, она заслуживает смерти… С другой – это может вызвать длительную войну с ее сторонниками и даже соседними державами. Аддрик уже грозит войной через своего посла.

– Войной за что, простите? За ее обезображенный труп? – Морн снова стал улыбаться. – Поверьте, Окер, за это нынче никто воевать не будет. Воевать могут за земли, города, торговые пути или золотые копи, но только не в отместку за чью-то смерть, поверьте. Мертвая Беатрикс уже никого не будет волновать.

– Вы имеете в виду, что ее надо…

– Казнить. И чем скорее, тем лучше. А потом разбить ее войско. И устроить суд над ее… друзьями. Такой суд, чтобы все знали, за что их судят. Все Святые земли. Только, да, Окер, вот что важно, на мой взгляд… Я все, конечно, понимаю… Но лучше не предавать королеву мучительной смерти на глазах у любящей ее черни. Лучше попросту отсечь ей голову. Даже вешать ее не стоит. И уж тем более жечь. Простолюдины могут расшуметься.

Окер медленно кивал, чувствуя, что наслоения всевозможных обстоятельств становятся прозрачными, как бы тают. Он слишком привык опасаться. Он размышлял о ее судьбе, как слабый. Но он уже не слаб. Он силен. С ним Сила.

– Вы правы, брат мой Иоген. Благодарю, что избавили меня от сомнений. Вы правы. – Окер вскинул руки. – Да пребудет с вами Сила во всех деяниях.

– Она всегда со мной, – мягко и лукаво произнес Морн и поднял на Окера спокойные глаза. Океру стало не по себе, словно на него глядела сама эта Сила.

***

Эринто полулежал в постели. Он занемог, в этот раз не на шутку, отослал от себя всех и закрыл глаза. Снова и снова не давали ему покоя мысли, что здесь, в этих комнатах, и жила Беатрикс, и сейчас она где-то близко, но он не осмелится ее увидеть после того, что сказал ей когда-то, и уж тем более после того, как она перестала быть королевой… Она близко. Он находил странное удовольствие в том, что заставлял себя слышать за дверьми ее голос, шелест ее шагов, как будто хозяйкой тут все еще была она…