Эмили действительно побаивалась, но не желала этого признавать. Роби долго смотрела девочке в лицо... молчала и смотрела. От взгляда широко распахнутых голубых глаз становилось как-то не по себе.

– Ну? – торопил подругу Никодемас.

– Не могу, – призналась она. – Не получается.

– Значит, ты будешь жить вечно.

У мальчика отчаянно заурчало в животе.

– А у меня в комнате есть печенье! – тут же вспомнила Эмилия.

– Тогда почему мы еще здесь? – Никодемас поднялся на ноги.

Дайна, бледная от волнения, сидела в роскошном зеленом кресле, вцепившись в мягкие подлокотники. Дверь бесшумно приоткрылась, и в комнату протиснулась усатая физиономия Патрика.

– Как она? – шепотом спросил садовник.

– Пока спит, – отозвался стройный красивый мужчина с собранными в хвост длинными темными волосами, не отходивший от Алекс с тех самых пор, как Патрик принес ее сюда.

– Тогда... я позже зайду... ладно? – замялся он.

– Успокойся, дружочек, – слабо простонала мадам Александра. – Соберусь на тот свет, дам тебе знать.

– Нет уж. – Здоровяк приблизился к кровати, теребя в руках старую шляпу. – Не вздумай помирать. Мы еще с тобой споем и спляшем на свадьбе Мисс!

– Обязательно, – заверила та.

– Вот и лады... – Патрик отвернулся, чтоб не показывать навернувшихся на глаза скупых слез.

Дайна все пыталась понять, а сможет ли она похвастаться тем, чего достигла Алекс. К списку достижений прибавилась настоящая дружба. Наконец, когда садовник оставил комнату, мадам Бонмонт заметила Дайну:

– Неплохо мне досталось... – криво усмехнулась она. – Но, как обычно, все к лучшему.

– Да... экипаж перевернулся и... – Нужно было срочно ознакомить Алекс с официальной версией случившегося.

– Оставь сказки для детей, – перебила та. – В этом доме секретов нет. Но если тебя смущает Люсьен, я попрошу его удалиться.