И действительно, все вышло хорошо – то есть не вообще, не в глобальном масштабе, а в тех пределах, за которые Альфред взял на себя ответственность. К сожалению, Альфред брался контролировать ход вещей в очень узких рамках: билеты, визы, документы, машина в аэропорт, мобильный телефон с забитым в память номером «на вшакий шлучай».
И действительно, все вышло хорошо – то есть не вообще, не в глобальном масштабе, а в тех пределах, за которые Альфред взял на себя ответственность. К сожалению, Альфред брался контролировать ход вещей в очень узких рамках: билеты, визы, документы, машина в аэропорт, мобильный телефон с забитым в память номером «на вшакий шлучай».
Когда я стала благодарить его, он отмахнулся, хотя где-то в зарослях его седой бороды появилась довольная улыбка.
Когда я стала благодарить его, он отмахнулся, хотя где-то в зарослях его седой бороды появилась довольная улыбка.
– Должен был что-то шделать для тебя, – пояснил он, грызя свою трубку. – Потому что Иннокентий попрошил. Потому что ты шбежала из Лионеи.
Должен был что-то шделать для тебя, – пояснил он, грызя свою трубку. – Потому что Иннокентий попрошил. Потому что ты шбежала из Лионеи.
С Иннокентием все было понятно, а вот насчет Лионеи…
С Иннокентием все было понятно, а вот насчет Лионеи…
– Именно потому что сбежала?
Именно потому что сбежала?
Альфред молча кивнул.
Альфред молча кивнул.
– Так вы не любите Андерсонов?
Так вы не любите Андерсонов?
Альфред задумался.
Альфред задумался.
– Их было шлишком много, – сказал он наконец. – Чтобы можно было их вшех шкопом любить. Или не любить. Нынешний… Утер, так? Он вроде ничего, но были и другие… Хуже.
Их было шлишком много, – сказал он наконец. – Чтобы можно было их вшех шкопом любить. Или не любить. Нынешний… Утер, так? Он вроде ничего, но были и другие… Хуже.
Это была достаточно длинная фраза, так что он отхлебнул яблочного сидра, подумал и только потом выдал продолжение:
Это была достаточно длинная фраза, так что он отхлебнул яблочного сидра, подумал и только потом выдал продолжение: