– Ага, и плиту сдвинуть с могилы, где Альфред сидел, и веревку ему сбросить, и вытащить его оттуда…

– Я говорю про то, что видел.

– Ты видел, как призраки резали глотки блондинам и вытаскивали Альфреда из могилы?

– Нет. Но это не значит, что…

– Проехали.

Ночь на старом еврейском кладбище все-таки уже стала прошлым, от нее не стоило ждать неприятностей, ее не стоило опасаться. Разве что если она вернется дурным сном.

Опасаться стоило другого.

– Мне теперь деваться некуда, – сказал Покровский. – Только к вам, чтобы Леонард с его уродами до меня не добрался. Так что, ребята, все, что хотите… Нужен вам Денис Андерсон – ради бога.

Вот так, на втором часу полета выяснилось, что Артем Покровский летит в Москву, чтобы потом сопроводить Настю в то место, где Горгоны держат Дениса Андерсона. Он был уверен, что это путешествие – контрольное испытание, в случае успеха которого лионейское начальство возьмет Покровского к себе под крыло. Эта мысль была накрепко вбита в голову Покровского, и тот, кто ее вбивал, судя по всему, знал свое дело – вот вам и соседние кресла в самолете, вот вам и…

Впрочем, это уже было в аэропорту.

2

План был такой: сбежать от Покровского при первой возможности. Если точнее, то сбежать от Покровского, а потом позвонить по номеру, который когда-то оставил ей Филипп Петрович, и сказать, что в зале аэропорта сейчас находится человек, который знает местонахождение Дениса Андерсона, и если вы подсуетитесь…

Но только без нее, без Насти. Она, может быть, поглядит в щелочку, как с разных сторон к нервно поглядывающему на часы Покровскому подойдут крепкие мужики, возьмут майора под руки и уведут к микроавтобусу с тонированными стеклами. Пусть потом Покровский ведет людей Смайли к логову Горгон, пусть это логово горит синим пламенем, а спасенный Денис Андерсон, бледный, в синяках и царапинах, пройдет к вертолету, чтобы взмыть потом в небо и исчезнуть в направлении благословенной Лионеи. Пусть все будет так или примерно так, но только без нее, без Насти. Королям – королевское, людям – человеческое. Сжать еще шевелящиеся воспоминания о большом и светлом чувстве – в том-то и дело, что не само чувство, а лишь воспоминания о нем, – сжать их в бесформенный комок и забросить подальше…

– Мне нужно в туалет, – небрежно сказала она. – Подожди здесь, ладно?

– Куда ж я денусь? – пробормотал Покровский.

– Да, да, тебе теперь деваться некуда, – повторила Настя фразу, которой Покровский замучил ее в самолете. – Поэтому подожди меня здесь…

– Слушай, – Покровский нервно вертел головой по сторонам. – Давай, я немножко отойду, чтобы не маячить в проходе… Вон туда, ладно?