15

– Это обязательно? – в дикой ярости прошептала Франсуаз.

– Что? – спросил я.

– То, как ты себя ведешь.

– Нет, – честно признался я. – Но как весело.

Лестница оказалась скрипучей – ее давно не ремонтировали. Нандо Гамбела наверняка не знал, что лестницы в таких старинных домах, как этот, требуют специальной заботы, иначе на них недолго сломать себе шею.

Не удивлюсь, если именно этого он мне и желал.

Возникал вопрос, что я стану предпринимать, если в верхнем холле окажется большая компания. Но мне не пришлось ничего придумывать в связи с этим. Широкая комната оказалась пуста, если можно назвать пустым помещение, обставленное безвкусной мебелью и до краев залитое оглушительной музыкой.

Я не стал даже задумываться над тем, для чего служило это помещение десяткам поколений принцев Карпашских. Такие мысли слишком расстроили бы меня. Поэтому я ограничился тем, что сел на одну из разбросанных по диванам подушек и налил себе в стакан чего-то прозрачного из высокой бутылки.

Не имело большого значения, что это – я все равно не собирался пить.

Нандо Гамбела встал около меня, полусогнувшись с угодливой улыбкой. Он очень надеялся, что мне у него не понравится.

Я бросил взгляд на огромную стереосистему, в которой смог бы поместиться, пожалуй, целый воющий гиппопотам. И шуму от него было бы гораздо меньше.

– Киска, – коротко приказал я.

Франсуаз выхватила из ножен меч и одним, полным ярости, ударом разрубила на две части музыкальную установку. Нандо Гамбела хотел было выкрикнуть что-то, неосознанно, разумеется – разум подсказал бы ему смириться и заткнуть рот.

Демонесса взглянула на хозяина особняка с мрачным удовлетворением, и тот не стал развивать тему.

– Ну вот ведь стерва, – констатировал я, небрежно взмахивая рукой в сторону Франсуаз. – Я ведь просил только выключить.

Гамбела угодливо хихикнул.

Теперь следовало найти что-то, во что играют.

– Мило у вас здесь, – я взглянул на то, что плескалось в моем бокале. – Чертовски устал скакать по лесу. Хочется посидеть и расслабиться.

Не знаю, что думал обо мне хозяин особняка, но после этих слов он наверняка стал думать гораздо хуже.