На крыше землянки паслись козы, у двери копались в земле цыплята.

– И здесь живет великий провидец? – Танфия недоверчиво рассмеялась.

– Ему так нравится.

Элдарет постучался. Перекошенная дверь растворилась. На пороге стоял не умудренный жизнью чародей, а невысокий человечек, подозрительно косившийся на пришлецов. В темно-рыжих его лохмах пробивалась седина. Танфии он напомнил какую-то лесную зверушку – скорей всего, и правда, лиса.

– Опять принесло, – простонал он.

– Что, занят? – прищурился Элдарет. – Что же, тяжелые времена наступили.

– Ты хотя бы не элир, странник. Что тебе надобно?

– Не мне. Моей спутнице.

Танфия сбивчиво принялась объяснять, что привело ее сюда, но провидец со стоном поднял руки, умоляя ее замолчать.

– Нет, хватит с меня подробностей! Боги… Говоришь, к тебе является загадочная тень и просит помочь ей? Что ж, хрусталь покажет тебе то, в чем ты нуждаешься. «Нуждаешься», я сказал, а не «хочешь увидеть»! Имей в виду, ты узришь не то, чего ожидаешь.

– Я не ожидаю ничего, – ответила Танфия, передавая ему суму с припасами и винами.

– Весьма живительно!

Похоже было, что дар пришелся провидцу по вкусу. Отложив суму, он подвел девушку к колодцу в середине землянки.

– Садись.

Девушка устроилась на табурете. Элдарет пристроился у нее за спиной. Хрустальная плита, закрывавшая жерло колодца, была наделена некоей странное силой – это Танфия ощутила, едва присев. Молочные прожилки в прозрачном камне шевелились. Внезапно девушку пробрал страх.

– Нужно, чтобы ты пела вместе со мной, вот так… – Провидец тихонько завел монотонный гимн, и прервался, как только Танфия подхватила.

– Хорошо, – бросил он. – Теперь начнем. Не слишком наклоняйся вперед – хрусталь тонок, а колодец глубок.

Девушка казалось, что пол шатается у нее под ногами. Ее охватила тревога. Ничего подобного она не ожидала, но останавливаться было поздно. Провидец завел свое песнопение, и она запела вместе с ним. Звуки ужасающе гулко отдавались в черепе, будто откликались эхом откуда-то извне.

Хрусталь протаивал, и в кругу колодца девушка увидала искру иссиня-зеленого цвета, настолько насыщенного и прекрасного, что у Танфии захватило дух. Искра переливалась, будто отсверк незримого самоцвета; поначалу далекая, она приближалась все стремительней, становясь радужно-переливчатым лучом, а в сердцевине его – зеленая лужайка, видимая будто сквозь стеклянный шарик, так кривилась земля и искажались дерева.

И лужайка эта была частью иного царства – чужие формы, слишком яркие краски. Непредставимая, роскошная и нежная зелень странных перистых листьев, и в траве – неведомые цветы с синими лепестками и длинными чернильными пестиками.