— Тогда скажем так: не встречал ли ты в последнее время загадочного незнакомца, который наотрез отказывался бы говорить о своем прошлом?

— Это — Клатчский иностранный легион, оффенди. Тут люди о своем прошлом не рассказывают. Они приходят сюда, чтобы… чтобы…

— Забыть?

— Вот именно. Забыть. Да.

— А всякие загадочные новобранцы к вам в последний месяц не захаживали?

— Возможно, и захаживали. Не могу припомнить.

Окошко с треском захлопнулось. Альберт снова постучал в него. Окошко открылось.

— Да, что тебе нужно?

— Ты точно не помнишь?

— Помню что?

Альберт глубоко вздохнул.

— Я хочу видеть твоего командира!

Окошко закрылось. Окошко открылось.

— Извини. Оказывается, командир — это я. Кстати, ты случаем не д'рыг и не гершебец?

— А сам ты не можешь это определить?

— Когда-то я… наверняка это мог. Точно уверен. Но сейчас… моя, эта, голова… она как… такая штука с дырками… в которой еще салат промывают… э-э…

Послышался скрежет отодвигаемых засовов, потом открылась дверь.

Перед ним стоял сержант — насколько Альберт разбирался в клатчских знаках отличия. И выглядел он так, как будто кроме всего прочего забыл поспать. Если он, конечно, вообще помнил, что такое сон.

Внутри форта Альберт увидел клатчских солдат, одни из которых сидели, а другие едва стояли на ногах. Многие были забинтованы. Часть солдат, которым сон уже никогда не понадобится, сидели прислоненными к стенам или валялись на песке.

— Что здесь произошло? — спросил Альберт таким начальственным тоном, что сержант даже отдал честь.