– Что ты хочешь сказать? Как это – не Брид? Выступала ли она в роли жрицы или сама по себе, это все равно была Брид. Ой!

Пальцы ведуньи пребольно ощупывали его руку.

– Старая рана. Кости уже срослись, только вот кривовато, потому и болит. Боюсь, тут уж ничего не поделаешь, разве что жуй ивовую кору – так будет легче.

– Предпочитаю терпеть боль, – прорычал юноша. – Она напоминает мне о том, что я натворил.

– Но это же была не Брид, Халь. Не Брид – Морригвэн.

– Ха! Как будто кто-нибудь в состоянии перепутать Брид с Морригвэн. Кроме того, старая Карга давно уже умерла.

– Уж я-то способна узнать Морригвэн, когда вижу ее, какой бы облик она ни приняла. Это была Морригвэн, – гнула свое мать Харле.

– А где же Брид?

– О да, теперь-то это Брид. Морригвэн была с Харле. А когда ты ткнул Морригвэн мечом, вернулась Брид. Рунный меч Великой Матери пронзил Чашу Онда – это необыкновенно символическое действо. Оно открыло путь между мирами. Морригвэн ушла, а Брид вернулась.

У Халя голова пошла кругом. Что ж это получается? Он убил Морригвэн, которая и так давным-давно мертва, а теперь Брид, хотя еще жива, лежит с мечом в груди.

– Идем, Халь. – Голос матери Харле не дал ему додумать эту мысль до конца. – Я уже сделала для нее все, что могла. Ей нужен ты.

Скованно и неловко, ковыляя на негнущихся ногах, точно побитый щенок, молодой воин побрел за старой ведуньей. Весь маленький отряд собрался на поляне перед костром. Кимбелин сидела чуть поодаль от остальных, заламывая руки от тревоги. Как выяснилось, мать Харле умудрилась-таки извлечь меч из груди юной жрицы. Кеовульф держал девушку на руках, а Абеляр метался туда-сюда, точно взволнованный муж, когда жена рожает. Увидев Халя, он глухо зарычал – с такой ненавистью и яростью, что юноше стало даже страшновато. В глазах Халя стояла темнота, мир кругом сливался в одно смутное пятно. Даже Брид, всегда представавшая ему светлым лучом, теперь стала какой-то темно-лиловой. Ведь она больше не была его Брид.

Он так толком и не понимал всего произошедшего, но даже если и впрямь гнусное действо свершила именно Морригвэн – воспользовалась-то она все равно телом Брид. И вот теперь изменница покоилась на руках Кеовульфа.

Халь подошел к огню.

– Как она? – хриплым от слез голосом спросил он. – Будет жить – или я убил ее?

Сейчас, пребывая в этой бездне горя, он был предельно честен с собой и окружающими. Да, он совершил худшее преступление.

– Не знаю, – признался Кеовульф. – Вообще-то я повидал немало ран. Такой удар должен был неминуемо ее прикончить. И все же она жива.