Огромный и проворный черный кентавр скакал к ней во весь опор, размахивая тяжелой палицей. Пип всадил ему стрелу в плечо, но остановить не сумел. Следующая стрела лишь царапнула широкий круп кентавра, уже нависавшего над Брид. Халь ничего не мог сделать, он не успевал… и тут Абеляр закрыл своим телом бессильно распростертое тело жрицы.

Палица опустилась. Раздался тошнотворный хруст костей и сдавленный вопль. Халь рубанул кентавра сзади и ощутил, как рунный меч рассек кость. Чудовище завизжало и обрушило палицу уже на торра-альтанца. Удар скользнул по руке Халя. Отпрянув, юноша описал мечом полный круг и перерубил одним махом все четыре ноги кентавра.

Падая, тот издал пронзительный вопль, но в верхней, человеческой половине еще оставалось довольно энергии для того, чтобы напоследок снова ударить юношу палицей. Молодой воин инстинктивно вскинул руку, защищаясь, – раздался треск, хруст, и она бессильно вмялась ему в плечо. Но пока еще Халь не чувствовал боли.

Земля задрожала от падения тяжелого тела. Не двигаясь с места, Халь с силой сделал выпад и пронзил мечом человеческую грудь кентавра. Смуглое лицо юноши побледнело от усилия. Остальные полулюди-полукони, задрав хвосты, поскакали прочь со скоростью настоящих ориаксийских чистокровок.

Осознание всего произошедшего едва не сбило Халя с ног. Брид!

Кеовульф уже стягивал с Абеляра плащ.

– О, силы небесные! – выдохнул рыцарь.

– Брид! Брид… она жива? Брид! – простонал Халь, делая шаг вперед.

Меч выпал из ослабевших пальцев, обе руки бессильно повисли.

Кеовульф осторожно снял Абеляра с тела девушки. Голова лучника безжизненно покачивалась, на затылке чернела огромная вмятина. Но на лице застыло торжественное и удовлетворенное выражение. Рыцарь сурово и печально опустил лучника на землю и закрыл ему глаза.

Не в силах даже пошевелиться, Халь молча наблюдал, как калдеец, сведя брови от волнения, опустился на колени рядом с Брид. По левой руке юноши растекалась жгучая, непереносимая боль. В горячке схватки он ничего не чувствовал, но теперь, когда боевой пыл угас, рана так пульсировала, что в голове у Халя помутилось, он пошатнулся и едва не упал.

– Все в порядке, – сообщил Кеовульф. – Абеляр спас ее.

Значение слов рыцаря накрыло юношу такой волной облегчения, что его аж затрясло. Кеовульф сочувственно поглядел на друга, кто-то еще сзади поддерживал юношу за талию, не давая упасть.

Следующие несколько часов Халь не воспринимал ничего, кроме леденящего холода во всем теле. Порой ему чудилось, будто он вновь погребен в могиле, и Кеовульф снова собирается отрезать ему руку, чтобы уберечь от гангрены.