Каспар возликовал бы, оставайся у него хоть кроха энергии. Ослепленный внезапным возникновением ярко-золотых коней, он стоял, тупо таращась на них. Человек-волк исчез, стая его разбежалась, но юноша был убежден в том, что либо уже умер, либо умирает. Кони зашевелились, расступились и…

– Талоркан! – ахнул Каспар.

Бывший лесничий Абалона шагнул к нему, залитый ярким сиянием. Протянув руку, он выдернул Каспара из сугроба.

– Спар, я не сержусь на тебя. Я в бесконечном долгу перед тобой. Ты несешь мою душу.

Рядом с Талорканом стоял еще кто-то. На глаза Каспара навернулись слезы. Он видел ее – но лишь смутно, как разрозненные пятнышки света.

– Май, любимая…

Он протянул руки к утраченной возлюбленной. Талоркан преградил ему путь, однако в глазах лесничего читалось понимание.

– Идем, мы должны отвести тебя домой. Времени мало, нас уже догоняют.

Каспар понял, что имел в виду Талоркан. За ними с Май идет охота, лесничие Иномирья вот-вот схватят их, чтобы уволочь в темницы Абалона.

Юноша положил руку на шею коня.

– Остальные! – воскликнул он. – Надо вернуться за остальными!

– Что? На это нет времени.

– Без них я никуда не поеду, – стоял на своем молодой воин.

Талоркан смирился и вихрем умчался прочь, уводя с собой двоих золотистых скакунов.

Каспар погладил теплую шею коня из Иномирья. Шкура благородного животного сияла золотом, юноша никак не мог поверить, что это не сон, все страшился, что это лишь предсмертные видения, порожденные в умирающем мозгу холодом и усталостью.

С трудом преодолевая онемение во всем теле, он взгромоздился на скакуна и крепче прижал Изольду к себе. Рядом раздался тихий плач, и, повернув голову, Каспар увидел призрачные очертания Май. Молодая женщина выглядела слабой и усталой, руки бессильно висели вдоль тела, а плащ, который носила она при жизни, был весь в крови.

– Отдохни, Май, – произнес юноша. – Не мучай себя. Похоже, Май даже не слышала.

– Моя детка! – Она протянула руку. – Я должна увидеть ее. Я безумно скучаю по ней.

Она подошла так близко, что даже в лютой стуже на Каспара повеяло холодом. Май коснулась плаща, под которым на груди Каспара спала малютка. Девочка беспокойно зашевелилась в перевязи.

– Береги ее, – взмолилась Май.