Командиры, похоже, почувствовали себя не очень уютно.

– Что такое? – требовательно спросил Эйнон.

– А что мы будем пить на обратном пути? – спросил один из командиров.

– А мы не станем возвращаться этим путем, – спокойно уведомил Эйнон. – Как только мы закончим здесь, то ударим по Аману, а из Амана мы можем выступить на соединение с войсками короля Линана в Чандре или в Кендре.

– В Амане полно гор, – указал другой командир. – Как мы его завоюем? Мы народ травы, а не скал.

– Мы не станем его завоевывать. Мы выпотрошим его. К тому времени, когда мы закончим, на десять лиг по обе стороны от нашего пути не останется больше ни ферм, ни деревень, ни сел. Мы сторицей отплатим Аману за то, что он натравил на нас саранахов. И преподадим этим жителям востока такой урок, что они никогда больше не осмелятся послать в Океаны Травы армию убивать наших сородичей, похищать наши богатства и уничтожать наш скот!

Эйнон говорил с такой страстью, что большинство командиров сразу же поддержали его, в разумности чего позже стали сомневаться. Они знали, что он точно выражает чувства большинства их воинов: зло, причиненное им саранахами и аманитами, нельзя оставлять безнаказанным.

Первое впечатление Макона от южных земель состояло в том, что они отличались от всего, виденного им раньше. И его родная степь, и слегка всхолмленный ландшафт Хьюма были покрыты травой, светло-зеленой и жесткой в степи, более пышной и мягкой на востоке, но почва под копытами лошадей издавала один и тот же звук. Однако твердая сухая земля юга делала все звуки резче, словно при ударе камнем о камень или костью о кость; слоя почвы не хватало, чтобы защитить мир от самого себя. Кроме того, хотя Макон и привык к летней жаре в Океанах Травы, здесь свет отражался от земли и окружал тебя со всех сторон. Колонна двигалась сквозь мерцающее жаркое марево, и хотя давно уже наступила осень, и лошади, и всадники страдали от этой жары.

Затем, на третий день их пути на юг, когда то ли жара уменьшилась, то ли он просто привык к ней, Макон вдруг сообразил, что начинает чувствовать себя как дома. Это оказалось настолько неожиданным, что ему потребовалось некоторое время, прежде чем он понял, чем вызвано такое ощущение: горизонтом. Точно так же, как в Океанах Травы, небо и земля тут встречались в самой отдаленной точке, а повсюду вокруг не было ничего, кроме воздуха. В Хьюме, в тамошней географии, Макону бывало трудно не чувствовать себя как в загоне для скота; восток был миром малых ландшафтов, различных уровней, но запад, хоть на севере в степи, хоть на юге в пустыне, весь находился на одном уровне.