– Мы их догоним? – спросила Чариона.

– Если двинемся сейчас же, – грубовато ответил он и поднял сжатый кулак, подавая сигнал колонне двигаться рысью. – Что они здесь делают?

– Разведгруппа? – предположила Чариона.

– Так далеко на западе? Только если Линан намерен обойти со своей армией Спарро и идти прямо на Кендру.

– Но так он оставит Спарро и армию Томара прямо у себя в тылу, а Великую Армию Аривы на своем восточном фланге. Это не имеет смысла.

– Ну, если мы захватим живым какого-нибудь четта, то достаточно быстро выясним, в чем тут дело.

– Сперва нам понадобится догнать их, – заметила Чариона. Ей хотелось прибавить прыти, но она знала, что если они это сделают, то запалят лошадей перед встречей с врагом, и тогда уж ничто не помешает тем сбежать. – Вот и говори потом, будто это самый мирный уголок на всем континенте.

Расчленив останки Силоны и отправив их в бивачный костер, Линан принялся готовить погребальный костер для Дженрозы и трех Красноруких. Основание он сложил из мелких веточек и навалил на них все сухие листья и прутья, какие смог наскрести. Затем уложил посередине тело Дженрозы, а Красноруких – по бокам От нее, положил на них еще веток и листьев. Потом он разжег пламя, которое сразу же занялось. Через несколько мгновений огонь пылал так сильно, что ему пришлось отступить на несколько шагов. К утру от погребального костра осталась лишь кучка светло-серого пепла.

Принесшийся из внешнего мира легкий ветерок закружил пепел в смерче, который поднялся над пологом леса и унесся в широкий мир.

Ему было нужно уходить, он знал это. Необходимо вернуться в Даавис. На нем лежала ответственность не только за судьбу одной своей спутницы. Но на сердце у него лежала такая огромная тяжесть, что остальное тело не могло пошевелиться. Когда погиб Камаль, то вместе с ним словно умерло и прошлое Линана; а со смертью Дженрозы у него возникло чувство, что он лишился своего будущего.

Не так уж давно их было четверо. Беглецов, изгнанников, объявленных вне закона. Теперь же те, кто последовал за ним, провозгласили его королем; за ним стояла его храбрая армия, но из четверых спутников остались только он и Эйджер – и Линан не был уверен, что подобная цена стоила того. Зачем бороться за королевство, за какое-то положенное по рождению право, если ценой будет все, что ему дорого?

Он знал ответ и не хотел его слышать, но все равно мысленно услышал его, произнесенный голосом Камаля.

– Долг, – вслух повторил Линан. – Я принц Линан Розетем, сын королевы Ашарны Розетем, сын генерала Элинда Чизела, и я буду королем Гренда-Лира. Я был рожден выполнять свой долг. Ты показал мне это, Камаль. И ты, Дженроза.