– Поздно для чего, королева Нисевин? спросил он вежливым и ничего не выражающим светским оном. Таким тоном он говорил, когда не знал, в какую новую политическую яму мы провалились.

– Для любезностей, Мрак, для любезностей! – Она взлетела повыше, чтобы разглядеть меня за спиной верзилы Дойла. – Что, теперь я недостойна чести общаться с принцессой напрямую?

Я позвала ее, и рука Галена судорожно дернулась.

– Ты отлично знаешь, почему Гален не хочет приближаться к тебе и твоим сородичам.

– А ты приклеена к своему зеленому рыцарю? Вы стали с ним одной плотью, и ты не можешь оставить его даже на минутку, чтобы подойти ко мне?

Она склонила голову набок, и я разглядела ее светлые глаза. Она даже не пыталась скрыть свою злость. Я видела ее в этой короне тысячу раз, и бриллианты никогда не сверкали так ярко. Только тут я поняла, что свет вокруг был ярче, чем обычно, близко к яркости электрического освещения.

– Она на нас и не смотрит! Потолок ее интересует много больше, чем наш двор.

Я моргнула и снова посмотрела на парящую в воздухе королеву.

– Прошу прощения, королева Нисевин, сияние твоей короны слепит мне глаза. Я не раз восхищалась твоей красотой, но сегодня ты особенно притягиваешь взгляд. И я вдруг поняла, что свет в коридорах наконец стал достаточно ярким, чтобы по достоинству осветить тебя и твой наряд.

– Красивые слова, принцесса Мередит, но пустые. Лесть не смоет оскорбление, которое ты нанесла мне и моему двору.

Я не понимала, о чем она говорит. Неужели я так устала, что упустила что-то важное? Потому что я на самом деле устала, все тело ломило, как бывает после проведенного на ногах дня или когда день выдался слишком насыщенным. Я не представляла, который шел час. В волшебной стране нет часов. Когда-то их не было потому, что время внутри холмов текло иначе, чем снаружи. А сейчас – потому, что оно текло совершенно так же. Часы запретили, чтобы они не напоминали об утраченной магии.

– Какое оскорбление нанесли твоему двору? – спросил Дойл.

– Нет, Мрак, нас оскорбила она, с ней мы и будем говорить. – Крылья у нее были точно как у ночной бабочки, но двигались по-другому, особенно когда она злилась. Они жужжали и сливались в размытое пятно, когда она пролетела мимо Дойла, направляясь ко мне.

Гален отпрянул так резко, что я чуть не упала. Он машинально меня поддержал, но из-за этого движения оказался ближе к зависшей в воздухе фее и замер на месте, лишив и меня возможности двигаться.

Нисевин зашипела, оскалив острейшие зубки, и метнулась вперед. Наверное, она хотела всего лишь приземлиться мне на плечо, но Холод поставил руку у нее на пути. Ударить ее он не пытался, но ее стража среагировала, бросившись на выручку своей королеве. Они устремились к нам радужным вихрем – вихрем с ручками, умеющими щипать, и зубками, умеющими кусаться.