– Ты такое видел раньше, что ли?

– Видел, – ответил за него Никка, повернувшись ко мне и тоже опершись на локоть. В ямке между его ключицами белел цветок, очень яркий на темно-коричневой коже. Желтая сердцевинка и пять белых лепестков поднимались над поверхностью тела, но стебель терялся в коже. Как и моя бабочка, цветок был живым и настоящим, но впаянным в тело.

Гален перевернулся на бок и показал мне правую руку. Чуть ниже плеча сидела бабочка размером почти во всю ширину руки. Желтые в черную полоску крылья распластались по руке, словно беззаботное создание сидело на цветке и наслаждалось сладким нектаром.

– Кажется, ее нисколько не беспокоит, что она попала в плен, – сказал Гален.

Я уставилась на мою собственную бабочку.

– Но они должны беспокоиться, должны пытаться освободиться! Почему они не хотят улететь?

– Они не настоящие, – сказал Дойл.

– Настоящие, – возразил Никка.

Дойл нахмурился было, но потом кивнул.

– Может быть, слово "ненастоящие" не совсем подходит. Но это не обычные животные, которые страдали бы, лишившись свободы.

Я снова потрогала крылья, и бабочка нервно ими дернула. "Оставь меня в покое", – сказала она так ясно, как только могла. Желудок у меня будто ухнул вниз – таким странным было ощущение чего-то живого, движущегося прямо во мне. Мои прикосновения ее беспокоили. Я снова легла на подушки, закрыв глаза и стараясь дышать ровно, чтобы справиться с этим ощущением.

– В тебе тоже ее ноги шевелятся? – Гален, похоже, был рад этому обстоятельству не больше меня.

– Да, – подтвердила я.

– Не так уж это приятно, – сказал он.

Я открыла глаза и посмотрела на него. Он выглядел зеленее обычного.

– Перестаньте их гладить, и они успокоятся, – посоветовал Рис.

Я вгляделась в переливы черной, красной, серой и даже белой пыльцы, измазавшей мои пальцы.

– Что же это за создания?

– Они превратятся в рисунки, – повторил Дойл, – знаки власти.

Я перевела взгляд на него.